Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Владимирский государственный университет

имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых»

(ВлГУ)

Кафедра «ИРиК»

Реферат

по дисциплине

«История»

на тему:

«Село Андреевское»

Выполнил:

ст. гр. АИСс-112

Проверил:

Омельянчук И.В.

Владимир 2012

Содержание

Введение. 3

Владельцы усадьбы.. 3

Село Андреевское в XVIII веке. 3

Дворец. 3

Усадебные постройки. 3

Портретная зала. 3

Библиотека. 3

Оранжерея. 3

Андреевское и княгиня Е. Р. Дашкова. 3

Село Андреевское в XIX веке. 3

Село Андреевское в XX веке. 3

Село Андреевское в XXI веке. 3

Введение

В ста двадцати верстах к востоку от Москвы на берегу владимирской реки Пекши располагалась родовая вотчина графов Воронцовых - усадьба «Андреевское». В отличие от большинства других (продававшихся, делившихся, закладывавшихся, отдававшихся в приданное) вотчин, Андреевское, став однажды воронцовским, оставалось во владении рода до самой национализации, т. е. в течение почти двух столетий. Эта неизменная принадлеж­ность одному роду стала главной и определяю­щей чертой имения Воронцовых.

Обширные архивные документы, сохранив­шиеся об этой усадьбе, позволяют представить как её саму, так и жизнь её владельцев. Андреев­ское - замечательный пример мира русской дво­рянской усадьбы второй половины XVIII столе­тия. Мира давно исчезнувшего, но оставившего неизгладимый след в душах многих поколений! [3]

Владельцы усадьбы

Своему появлению на свет название «Андреевское» было обязано древнему вотчиннику окрестных зе­мель, стольнику Андрею Фёдоровичу Нарышкину В 1701 г. от своей сестры Ульяны Нарышкиной он получил земли расположенной вдоль реки Пекши Матрёнинской волости владимирского уезда. В числе принадлежавших ему дере­вень Матрёнинской волости была небольшая деревушка Бузино, стоящая на правом берегу речки Нергель у самого впадения последнего в Пекшу.

В самом начале XVIII столетия А.Нарышкин решил возвести в Бузине церковь в честь своего небесного покро­вителя Св. апостола Андрея Первозванного. Разрешение на строительство было подтверждено благословенной грамо­той тогдашнего патриаршего местоблюстителя митрополи­та Стефана Яворского. Деревянный храм построили быст­ро: его освящение состоялось уже в 1703 г.

Спустя три десятилетия матрёнинские земли значились уже во владении конюшего Патриаршего приказа дворяни­на Ивана Михайловича Сурмина, а затем в 1735 г. в качес­тве приданного его дочери Марфы Ивановны (1718 - 1745) перешли в собственность её мужа, будущего первого влади­мирского наместника графа Романа Ларионовича Воронцо­ва (1717-1783).

Ещё при жизни Роман Ларионович отписал Андреев­ское своим сыновьям - Александру (1741-1805) и Семёну (1744-1832) Романовичам Воронцовым, которые решили не делить отцовские вотчины. Вскоре Семён Романович был назначен российским послом в Англию, где и прожил до конца жизни. Брат Александр распоряжался его и сво­ими вотчинами и отсылал Семёну его долю доходов. В это время в Андреевском неоднократно бывала сестра братьев Воронцовых княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1743-1810).

По смерти бездетного А. Р. Воронцова владельцем Ан­дреевского стали его племянник граф, а впоследствии свет­лейший князь Михаил Семёнович Воронцов (1782-1856) и сын последнего св. князь Семён Михайлович Воронцов (1823-1882). Они проживали, преимущественно, на юге России и в Андреевском бывали нечасто.

С кончиной бездетного С. М. Воронцова фамилия гра­фов Воронцовых пресеклась. Наследниками Андреевского стали потомки дочери Михаила Семёновича, Софьи Ми­хайловны Шуваловой. Последними владельцами усадьбы были графиня Елизавета Андреевна (урождённая Шувало­ва) (1845-1924) и её супруг граф Илларион Иванович Во­ронцов-Дашков (1837 -1916).

Наибольшего расцвета Андреевское достигло в послед­ние два десятилетия XVIII в., когда в нём проживал граф А. Р. Воронцов. Один из наиболее выдающихся государс­твенных людей своего времени, он в 1793 г. вышел в от­ставку, покинул Петербург и почти на десять лет поселился в Андреевском. Лишь на самые холодные месяцы года он отъезжал в Москву. 1790-е гг. стали самыми оживлёнными в жизни усадьбы. Именно этого времени касается большинс­тво документов. [3]

Село Андреевское в XVIII веке

Церковь Св. апостола Андрея Первозванного. Получив в качестве приданного супруги земли в Матрёнинской волости, Р. Л. Воронцов возвёл рядом с селом Бузиным не­большой двухэтажный каменный дом и стал устраивать вокруг него свою усадьбу.

Видимо, тогда же ре­шили перенести церковь из Бузина поближе к господс­кому дому. Со временем по­явилось желание возвести при усадьбе каменный храм, строить который начали в 1770 г. Новый пятикупольный храм с колокольней и обитыми железом главами оказался одним из первых каменных храмов в губерн­ской провинции. Его ос­вятили в 1779 г., добавив к главному престолу ещё и дополнительный - в честь Св. Мучеников Благоверных князей Бориса и Глеба. Храм был построен симметрично господскому дому, окружён великолепной оградой и стал одной из главных частей усадебного комплекса.

Судьба прежней деревянной церкви в Бузине не ясна, но известно, что о ней упоминалось ещё в конце 1771 г. Ско­рее всего, храм разобрали за ветхостью. Согласно распоря­жению Романа Ларионовича избы крестьян деревни Бузино были перенесены ближе к новой церкви и вместе с ней образова­ли село, вскоре получившее на­звание «Андреевское». Позднее это слово стало обозначать и всю воронцовскую усадьбу.

Почти сто лет Андреевс­кий храм не имел собственного прихода. Окрестных жителей окормляли священники сосед­него Воскресенского храма из села Матрёнина. В «Ведомости о церкви Воскресения Христова Покровской округи села Матрё­нина» за 1861 г. было записано: «В сём приходе есть ещё в селе Андреевском Домовая Церковь, каменная, вся холодная, во имя Апостола Андрея Первозванного, с приделом в трапезе Св. Муче­ник Благоверных Князей Бориса и Глеба, построенная предками князя Воронцова. При ней име­ется такая же колокольня. Рас­стоянием она от приходской в 4-х верстах. Служение в ней в Воскресные и Праздничные дни прежде совершалось приходскими священниками по чре­де. Ныне же, по желанию владельца Воронцова определён к оной церкви особый Священник, бывший диакон села Мат­рёнина Иван Фёдоров Спасский, который живёт в каменном весьма поместительном господском флигеле на содержании и полном обеспечении Князя Воронцова.

При домовой Андреевской церкви находится кладбище в самой ограде церковной, где полагались иногда некоторые лица из господского дома и ныне погребаются по распо­ряжению местного управляю­щего».

6 декабря 1805 г. в Андре­евской церкви, согласно его завещанию, был похоронен главный устроитель усадьбы граф Александр Романович Воронцов. Спустя 60 лет, вес­ной 1865 г., его двоюродный племенник св. князь Семён Михайлович Воронцов ус­тановил над могилой мра­морную плиту с надписью (автор - скульптор Руфинони), чугунную решётку (вы­полнена на заводе Ф.Сан-Галли в Петербурге), больших размеров Распятие и приказал расписать стену за Распятием видом Иерусалима и Голгофы. [4]

Дворец.

Представление о первоначальном облике усадь­бы даёт письмо графа С.Р.Воронцова к своему сыну. Вспо­миная о своём посещении Андреевского в январе 1760 г., Семён Романович писал:

«Я припоминаю, что провёл там 4 или 5 дней. Дом был весьма заурядный, с небольшим количеством очень плохой мебели и с тем, что только называлось садом, поскольку «садом» называли сад с бедным огородом, где рос­ло несколько плохих яблонь и вишен. Не было даже намёка на оранжерею и на всё остальное, что окружает дом; службы, корпуса для прислуги, конюшни, каретные сараи - все это было невзрачным и жалким. И вдобавок ни единой книги в доме... Что же до театра, то не было и мысли о подобном... ».

Следует напомнить, что в то время в усадьбе не было и церкви.

Специальных исследований архитектуры Андреевского господского дома не проводилось. Можно предположить, что первоначально он был очень небольшим, двухэтажным, со сводчатыми потолками нижнего этажа. Именно по этим потолкам и определяются первоначальные размеры здания.

Принципиальная перестройка здания происходила в последней четверти XVIII в. при графе Александре Ро­мановиче Воронцове. За годы жизни в Андреевском граф Александр Романович неузнаваемо преобразил его. Прежде всего, это касалось господского дома и его внутренних по­мещений. Прежний отцовский дом совершенно не отвечал потребностям бывшего президента Коммерц-коллегии. Удаление от Петербурга не означало для Воронцова совершенного перемена образа жизни. Он по- прежнему хотел не испытывать стеснения в помещениях, иметь роскошную библиотеку, порт­ретную залу, прогуливаться по благоустроенную парку. Кроме того, требовалось где-то размес­тить и всё имущество, вывезен­ное из петербургского дома.

Уже в 1773 г. был возведён третий этаж основного объёма дома, на что ушло около 90 тыс. кирпичей. В нижнем этаже отде­лывалась парадная лестница и, ве­роятно, были сооружены панду­сы. Вместо прежнего маленького дома в Андреевском был возведён настоящий трёхэтажный дворец, боковые флигели и парадный фа­сад которого образовали собой внутренний дворик-курдонер. В 1785 г. железную крышу на доме покрасили в белый цвет. По от­зывам современников, дворец в Андреевском получил пред­ставительность дворцовой резиденции и напоминал замки влиятельных немецких принцев на Рейне.

Автор проекта этого нового, дошедшего до нас здания остаётся неизвестным. В письмах Александра Романовича упоминается имя будущего губернского архитектора Нико­лая Петровича фон Берка, который руководил строитель­ными работами в Андреевском, а также имя архитектора Дмитрия Кириллова.

По рапортам управляющих и описям имущества мож­но составить некоторое представление о внутреннем виде дворца. Парадные помещения были отделаны с подобаю­щей пышностью. Материалом для отделки часто служил дуб, из которого, в частности, были сделаны панели на сте­нах. Впрочем, в среднем этаже были и «фальшивые» панели, с живописными изображениями ландшафтов. Для отделки стен применялись белые английские плитки, обивка штофом (цветной шёлковой или шерстяной тканью), а потолки штукатурили.

Собственно «графскими» были 2-й и 3-й этажи, назы­вавшиеся соответственно «бельэтаж» и «верхний этаж». Возможно, андреевский дом был сходен с московским до­мом графа Александра Романовича, который располагался в Немецкой слободе. По крайней мере, названия комнат в обоих домах практически совпадали.

В андреевском доме было около трёх десятков проход­ных комнат, в том числе в анфиладе бельэтажа - приёмная, канцелярия, зала (она же -портретная), полукруглая гос­тиная, диванная, наугольная комната, столовая, буфетная, чайная, кабинеты, спальни, бильярдная, казначейская. В верхнем этаже располагались личные покои графа, то есть библиотека, спальня, камердинерская, гардеробная, столо­вая, каминная. (Для отопления здания служили украшен­ные изразцами голландские печи и камины). В доме была даже комната-аптека, где находились различные стеклян­ные и глиняные банки для лекарств, весы, ступа с пестом, термометры и т.п.

Во времена графа Александра Романовича одна из час­тей дома называлась «половиной княгини Дашковой», где та размещалась со своими слугами и спутниками во время посещения усадьбы, а другая - «половиной графа Александ­ра Романовича».

Убранство комнат составляли великолепная мебель, многочисленные портреты, гравюры, бюсты императоров и знаменитых людей, часы, зеркала, вазы. [4]

Усадебные постройки.

Андреевское было любимой усадьбой А. Р. Воронцова, а в 1793- 1801 гг. она стала глав­ным местом его проживания. Княгиня Е. Р. Дашкова по этому поводу писала своему младшему брату Семёну: «Брат твой живёт в Матрёнине, свободою своею предоволен и о том часто ко мне пишет»

Не удивительно, что стро­ительство в имении шло с большим размахом и на терри­тории усадьбы появилось мно­го построек, к счастью, сохранившихся и до наших дней.

К востоку от главного дома располагается длинное двух­этажное здание служебного флигеля, построенного тоже в конце XVIII столетия. Про­дольная ось флигеля совпадает с главной аллеей парка в Андреевском. Во флигеле прожи­вали управляющий, дворовые, а также многочисленные приживальцы при графе.

Далее за флигелем распо­лагается здание конного дво­ра, к которому вела мощёная булыжником дорога. Ещё два длинных одноэтажных зда­ния («каретные сараи») распо­лагались по бокам от фасада дворца и фланкировали собой парадный двор-цветник между главным домом и усадебной церковью. Оба эти строения видны на акварели 1849 г., но до настоящего времени сохранился лишь правый из них, в котором ныне размещено отделение связи.

Сразу за въездными воротами вдоль линии церков­ной ограды располагались две сторожки, одна из которых (ближняя к воротам) предназначалась для сторожей.

Разумеется, было и много подсобных строений: баня, кузница, хозяйственные сараи, ледники, подвалы. Среди последних выделялся так называемый «ренсковый» пог­реб для хранения вин. В ежегодно составлявшихся описях содержимого этого погреба в конце XVIII в. значились не­сколько бутылок старого французского вина 1660 г., а также такие вина как Рейнвейн, Херес (сладкий, жёлтый, белый), Шампанское, Шато-Лафит, Шато-Марго, Малага, Мальва-зир, Токайское, Фронтоньяк, Порту, Лакрим, Люнель и др.

Парк. Въездной аллеи в усадьбу не было. Подъезд к дому был сбоку и тогда он весь раскрывался на фоне распо­ложенного перед дворцом цветника. Парк же располагался позади дворца и был скрыт им от первоначального взора. Однако, подъезжая к дому, путешественник видел справа от себя высокий искусственный холм - Парнас.

Как это стало случаться в конце XVIII в., парки пере­стали быть симметричны господскому дому. Андреевский парк-пример подобного рода. Его главная аллея, разделя­ющая регулярную и пейзажную части, совпадает не с осью дома, а со служебным флигелем.

Господский дом в Андреевском изначально был распо­ложен возле самого берега живописной реки Пекши. Для предотвращения подмыва берега было прокопано новое рус­ло. Так в усадьбе появился большой остров - продолжение будущего усадебного парка. Течение в старом русле, однако, поддерживалось и оно, не превращаясь в комариное боло­то, служило «изюминкой» пейзажного парка.

Главная аллея парка разделяла его на две части. Левая, обращённая к старому извилистому руслу Пекши, пред­ставляла собой пейзажный парк. Вниз к реке вели камен­ные лестницы, а внизу кроме самой реки располагались ко­панные пруды. Протоки между водоёмами перекрывались красивыми живописными мостиками, остатки которых ещё можно обнаружить.

В своей правой части парк был регулярным. Дальняя от дворца граница парков была обращена к старому еловому лесу, по которому можно было выйти к красивому обрыву на Пекше. По крайней мере, регулярный парк был окружён кирпичной стеной и обсажен по краю деревьями.

Андреевское лежит поблизости от устья левого притока Пекши речки Нергель, которая служила границей усадьбы с востока. Неподалёку от «Парнаса», сразу за дальней церков­ной сторожкой возле Нергели был выкопан пруд с остро­вом, соединённый с рекой для обмена воды.

Своей планировкой парк в Андреевском был обязан княгине Е.Р.Дашковой. Некоторое представление об этом даёт её «репорт», приведённый ниже.

Театр в Андреевском. Как и в большинстве крупных дворянских усадеб, в Андреевском имелись свои особен­ности, свои «изюминки». Во время проживания здесь графа Александра Романовича таковыми «изюминками» являлись театр, портретная галерея, библиотека и оранжерея.

Андреевский театр возник почти одновременно с появле­нием в России первых частных театров. Этому процессу в зна­чительной степени благоприятствовали ставшие обычными в середине XVIII в. поездки богатых русских дворян за грани­цу. Некоторые из них по собственному желанию или по долгу службы жили в Европе годами, а потом, вернувшись домой, пересаживали европейскую культуру на русскую почву.

В 1780-1790-е гг. в Москве существовало около полу­сотни крепостных театров. Наиболее знаменитыми среди них были театры С. С. Апраксина и князя Белосельского- Белозерского на Знаменке, Г. И. Бибикова на Пречистенке, И. Я. Блудова на Поварской. Граф Роман Ларионович Во­ронцов сдавал свой дом на Знаменке под театр Локателли.

Первоначально русский крепостной театр был всего лишь средством домашнего развлечения. В этих узких рам­ках он существовал и в Андреевском.

Своему появлению в Андреевском театр А. Р. Воронцо­ва обязан другому владению графа-селу Большие Алабухи Тамбовской губернии. Проживая в Алабухах, Воронцов ещё в 1781 г. серьёзно занимался устройством там сельского театра. Алабухинский театр был устроен специально для спектаклей, но, к сожалению, никаких сведений о нём почти не сохранилось. Поселившись в 1793 г. в Андреевском, граф Воронцов переводит туда театр из Б. Алабухов. У театра на­чинается вторая, гораздо лучше известная жизнь. Для него было построено специальное помещение.

Спектакли в Андреевском проходили весьма регуляр­но, а репертуар расширялся от года к году. Возможно, что артистами Андреевского театра были и дворовые люди, и крестьяне графа, и что спектакли могли посещать соседние помещики. Регулярность постановок, прекрасная организа­ция внутреннего распорядка (из числа актёров назначался директор театра, были суфлёры и дублёры) приближали те­атр графа Воронцова к уровню профессионального театра.

Известно, что за всё время существования на сцене Ан­дреевского театра было сыграно 71 комедия и 21 комичес­кая опера и одна трагедия. Во многом благодаря их перечню и можно сейчас судить о репертуаре подобных театров того времени.

С 1794 г. на андреевской сцене игрались оперы «Бо­чар» (композитор Фомин), «Севильский цирюльник» Д. Панзиелло, комедии - «Бедность и благородство души» А. Ф. Коцебу (3 действия), «Бобыль» П. А. Плавильщикова (5 действий), «Бригадир» и «Недоросль» Фонвизина (5 дейс­твий), одноактные «Влюблённый слепец» и «Выдуманный клад» И. Соколова, «Вот каково иметь корзину и белье» им­ператрицы Екатерины, трагедия «Дмитрий Самозванец» А. Сумарокова и др.

Основное место в постановках театра занимали про­изведения отечественной драматургии. В числе авторов произведений значились А. П. Сумароков, И. А. Крылов, Я. Б. Княжнин, М. И. Веревкин.

Труппа театра состояла из 10 актрис и 30 актёров. Ка­пельмейстером театра был назначен Пётр Яблочкин, слу­живший ещё отцу Александра Романовича. Исключительно мужской оркестр состоял из 38 музыкантов и 16 учеников- музыкантов. Двенадцать женских голосов составляли хор. Актёры театра проходили специальное обучение и получа­ли жалование и наградные. Граф запретил подвергать ак­тёров телесным наказаниям, как бы они не провинились.

Обилие и регулярность спектаклей указывают на то, театр находился под постоянным наблюдением профес­сионального руководителя. Очень вероятно, что тако­вым был живший вместе с графом в Андреевском поэт Ф. Г. Лафермьер. Из его писем следует, что, как правило, спектакли ставили один раз в неделю. Однако, когда в Анд­реевском гостила княгиня Е. Р. Дашкова, для неё устаивали по две постановки, а иногда и ежедневные спектакли.

Как писал Лафермьер графу Семёну Романовичу, «что­бы доставить ей отдых от дневных забот, все вечера играли спектакли. Она довольно снисхо­дительно соглашалась на это раз­влечение... Это были комические оперы... Но поскольку мы имели несколько актёров действитель­но очень хороших, казалось, что княгиня была довольно удовлетво­рена. Вы, вероятно, были бы удив­лены, мой дорогой граф, увидев Вашего брата, которого никогда не считали большим любителем музыки, с оркестром и оперой собс­твенного сочинения. Хорошо, что это его забавляет и что он нахо­дит в этом удовольствие».

Следующей осенью (15 нояб­ря) события повторились: «...Мы находимся здесь с княгиней Даш­ковой в ожидании благоприят­ного времени для отъезда в Москву, что произойдёт с ус­тановлением санного пути, но не ранее дня Св. Екатерины (24 ноября ст. ст.-В.А.), который княгиня хочет провести здесь. Нужно надеяться, что к тому времени установится хорошая дорога. В ожидании играют в пикет (карточная игра-В. А.) и ставят спектакли дважды в неделю. Княгиня выглядит очень довольной и в основном очень хорошо при­способившейся к нашему образу жизни, так что мы совер­шенно не стесняем друг друга».

Театр графа А. Р. Воронцова занял особое место в ис­тории крепостного театра в России. Вполне вероятно, что свой домашний театр в Троицком княгиня Дашкова устро­ила по примеру андреевского театра. [4]

Портретная зала.

«Изюминкой» Андреевского была и его портретная зала. Собиранием картин Александр Романович увлёкся ещё при своей первой поездке по Европе в 1759- 1760 гг. Известно, что в то время он приобрёл в Ита­лии восемь картин, в том числе работу «из школы Рафаэля», а также много рисунков «лучших зданий и статуй Италии». Позднее, уже живя в Петербурге, граф продолжал попол­нять свою коллекцию живописи.

Большинство портретов, составлявших Андреевскую портретную галерею, было собрано в особом помещении, но часть из полотен размещались в покоях господского дома: в кабинете Александра Романовича, на половине княгини Е.Р.Дашковой, в комнате Ф. Лафермьера, в гостиной и т.д.

Всего в Андреевском находилось около 400 портретов, изображавших преимущественно лиц XVIII столетия: Во­ронцовых, их родственников и друзей, российских импера­торов, государственных деятелей, римских кардиналов и др. Как правило, это были копии работы крепостных мастеров, возможно сделанные ещё при службе графа Александра Ро­мановича в Санкт-Петербурге.

Впрочем, часть холстов имела несомненную художест­венную ценность. К таковым относились фамильные пор­треты Воронцовых, написанные Д. Г. Левицким-графа А. Р. Воронцова, графа С. Р. Воронцова, графини Елиз. Р. Воронцовой, других Воронцовых. Существовали также портрет Романа Ларионовича, выполненный худож­ником Канатчиковым и портрет кисти А. Антропова или его школы - Елизаветы Воронцовой.

Многие из портретов Андреевского ныне пребывают в фондах Владимиро-Суздальского музея-заповедника или выставлены в экспозиции того же музея во Владимире.

Некоторые исследователи называют имена крепост­ных художников, трудившихся над созданием портрет­ной галереи в Андреевском. Так, Е.И. Осетров упоминает об Иване Бабарине, Фёдоре Страхове и ученике Фёдоре Ефимове. [4]

Библиотека.

Поселившись в Андреевском, граф Алек­сандр Романович перевёз в усадьбу не только своё петер­бургское собрание портретов, но и свои многочисленные книги.

Влюблённый в чтение с юношеских лет граф Воронцов собирал книги в течение всей жизни. Ещё в семнадцать лет, обучаясь во Франции, Александр Романович покупал и отсылал в Россию всё новые и полезные книги. Тогда же, вероятно, у него возникло и преклонение перед собрани­ями книг. В одном из писем Александр Воронцов писал: «Вчерашнего дня был я в библиотеке королевской... Не столько было мне приятно видеть толикое число книг, как способы, кои здешний город даёт для инструкции партикулярным людям: дважды в неделю все имеют дозволение в ету библиотеку итти, брать тут книги, перья и бумагу, которое все даром дают... одним словом сказать, всякому даётся случай быть просвещённым... Доживём ли мы до того...».

Известен каталог книг библиотеки Александра Рома­новича, составленный ещё в 1766 г. Преимущественно, это были французские, и в меньшей степени немецкие и анг­лийские издания. Ценной часть этого собрания были 25 французских книг, посвящённых описанию России. Кроме того, в библиотеке были и «запрещённые» в России изда­ния, например, «Записки по истории Петра III» А.Гудара, «Русские анекдоты, или письма немецкого офицера к ли­вонскому дворянину, писанные из Петербурга в 1762 г.» Хр. Фр.Швана. Описывающие события переворота 1762 г., эти книги, естественно, вызывали крайнее раздраже­ние императрицы. Известно, что она приказала канцлеру М.Л.Воронцову конфисковать эти «эдиции» и требовать на­казания автора.

Ещё один каталог библиотеки Александра Романовича был составлен в 1790-е годы, возможно в связи с перевозом книг в Андреевское. «Россика» представлена в этом катало­ге уже 30-ю сочинениями, том числе «Российской истори­ей» Левека.

Для библиотеки и архива в Андреевском было отведено особое крыло здание. Предположительно, здесь хранилось несколько тысяч книг, рукописей и писем. [4]

Оранжерея.

Великолепная оранжерея («парники») гра­фа А. Р. Воронцова в Андреевском была хорошо известна как его друзьям, так и во Владимире и в Москве, куда от­правлялись излишки овощей и фруктов, в том числе и ана­насы. О том, насколько превосходными были андреевские оранжереи можно судить по рапорту, направленному Алек­сандру Романовичу его управляющим. Последний сообщал, что по объявлению, данному в Москве, в Яблочном ряду, в Андреевское приезжали торгаши и один из них, купец М. Лоншаков закупил 250 ананасов на сумму в 500 рублей. «Теперь, - писал управляющий, -за продажею осталось на лицо... 250 штук, коих и довольно будет на прибытие Ваше­го Сиятельства в Москву».

Плодовые деревья оранжерей (лимоны, померанцы, груши и пр.) на зиму заносились в дома, а весной в тех же кадках переставлялись в оранжереи.

У Александра Романовича могло быть множество при­чин иметь собственную оранжерею. И в России и за грани­цей он встречал великолепные сады плодовых деревьев и, конечно, не мог не восхищаться ими. Так, ещё в 1759 г., про­езжая по Италии, он писал: «Естли Рай где-нибудь назначен быть, то уповательно, что тут, ибо более, нежели 200 вёрст земли ничего иного не видишь, как аллеи апельсинных и ситронных деревьев, гренады (гранаты) и деревья, из коих листов червей для делания шолку кормят (шелковицы)... Инак нельзя думать, видав ето место, чтоб не оно обеща­но было праведникам в Святом Писание... Какая земля Италия, - все вояжи ничто, когда оную не видел».

26 февраля 1800 г. друг Воронцова граф П. В. Завадовский писал в Андреевское: «...Имею несколько дерев (лимонов В.А.) и в мой теперешний приезд впервое вкусил от плодов оных. Ты мне обещал из своей оранжереи росадник; но ежели отводки так малы, что лет семь или десять ожидать должно плодородия, то удовольствия в том хва­тит за мой век, о чём я не пекуся; а ежели в год или два, или же и носят уже первые плоды, таковыми весьма одолжишь меня по лету, а подводы и путевую издержку провожающему я заплачу. Буде довольно изобилуешь французскими грушами хорошего вкусу, ... подари мне деревца два».

В мае того же года Завадовский извещал Александра Романовича, что он чувствительно благодарен за подарок лимонных деревьев. [4]

Андреевское и княгиня Е. Р. Дашкова.

Урождённая Воронцова, будущий президент Российской Академии, кня­гиня Дашкова хорошо знала своё родовое имение, много раз бывала в нём и приложила немало труда для его благо­устройства. Переписка с братом Александром Романовичем и собственные воспоминания по поводу Андреевского не только раскрывают историю этой дворянской усадьбы, но и проливают свет на их личную жизнь.

После своего любимого Троицкого имение брата - Ан­дреевское было для княгини Е. Р. Дашковой самым близким уголком. Особенно дорого оно стало с 1793 г., когда там пос­тоянно поселился граф Александр Романович.

Судя по переписке Е. Р. Дашковой и А. Р. Воронцова, между Андреевским и Троицким шёл постоянный обмен различными домашними вещами, продуктами питания, растениями для парков и садов и т.п. Так, в одном недати­рованном письме к брату Е. Р. Дашкова благодарила его за какую-то мебель, сделанную в Андреевском, а в письме от 12 мая 1797 г. писала, что весьма обязана брату за апельси­ны, горькие капли и газеты.

Особенный интерес пред­ставляют факты пересылки культурных и декоративных растений для парков и оранже­рей. Известно, например, что в феврале 1800 г. из Троицкого в Андреевское с оказией были посланы семена горчицы, предназначенные для посадки, а ранней весной 1801 г. кня­гиня сообщала из Троицкого, что полученные «ваши кусты будут пересажены в кадку» и что она просит прислать ей «несколько хохолков или рас­тений ананасов, поскольку у неё их почти не осталось».

С такой же просьбою Ека­терина Романовна обраща­лась к брату и в апреле 1805 г.: «...Кстати о Матрёнине, не прикажешь ли послать мне не­сколько ананасов; мои все по­гибли».

В летнее время общение между Александром Романо­вичем и его сестрой станови­лось исключительно эпистолярным, а поездки в гости друг к другу, к обоюдному сожалению, очень редки. В ноябре 1801 г., незадолго до своего тезоименитства княгиня писа­ла в Андреевское: «За дружеское твоё письмо всем сердцем тебя, любезный брат, благодарю и конечно сама с твоим мнением согласна, что мне приятнее б было 24 число (день памяти Св. Великомученицы Екатерины В.А.) проводить с тобою в Андреевском. Хотя уважение, которое к тебе имеют и польза, которую ты можешь принять Отечеству, неоценены, но я боюсь, что здоровье и силы телесныя твои несоразмерны трудам...».

Особенное расположение Екатерина Романовна оказы­вала Андреевскому парку. В 1795 г. граф Воронцов и княги­ня Дашкова обменялись визитами и побывали в имениях друг у друга: «Спустя год брат приехал ко мне в Троицкое; он был восхищён моим садом, всевозможными посадками и постройками, которые я там произвела. Когда осенью я приехала в его деревню («а sa campagne»), он дал мне полную власть изменять планировку его сада, продолжать посадки и разбивку дорожек, которые я наметила во время своего шестидневного пребывания там в прошлом году».

Занимаясь благоустройством своего Троицкого, Ека­терина Романовна опередила брата в отношении создания надлежащего усадебного парка или, как тогда говорили, «сада». Судя по имеющимся сведениям, её сад в Троицком являлся весьма замечательным, с романтическим оттенком провинциальным парком. Он был создан стараниями кня­гини, требовал большого ухода, но и содержался в прекрас­ном состоянии.

В 1799 г. княгиня пробыла в Андреевском уже шесть недель: «Следующим летом я поехала в своё белорусское поместье Круглое, где провела несколько недель... По воз­вращении оттуда я прожила шесть недель у брата; са­жала деревья и кусты, а некоторые выкапывала, так как они были расположены безвкусно, неровными рядами, и мне удалось сделать его сад более приятным. Мы с братом не­сколько часов в день проводили наедине, и разговор всегда вращался вокруг того, что нас глубоко волновало. Мы говорили о несчастиях, постигших наше отечество и почти каждого из его подданных, так как если сам человек не был жертвой тиранического деспотизма Павла I, то ею ока­зался кто-нибудь из близких, друг или родственник, кото­рого он оплакивал».

Последнее, документально подтверждённое пребыва­ние княгини Дашковой в Андреевском произошло зимой 1800-1801 гг. Видимо, по каким-то своим соображениям, Александр Романович в этот год не уехал на зиму в Мос­кву и встречал начало нового века в тишине своей вотчи­ны. Накануне Нового года к нему в Андреевское приехала Е. Р. Дашкова. Возможно, оба они чувствовали себя людьми ушедшего, прошлого столетия и не желали, оставаясь в сто­лице, предаваться веселью вместе с молодыми поколения­ми. Этот, очевидно, тихий праздник запомнился княгине одним эпизодом: «Не знаю, каким образом вселилась в мою голову мысль, что конец всему этому положит 1801 год, что Павла не станет. Я рассказала о своём предчувствии брату. Он спросил, откуда оно взялось, на чём основана подобная надежда? Ничего удовлетворительного ответить ему я не могла, но мысль эта, как гвоздь, засела в моём мозгу.

Наконец, настал январь 1801 года, и брат, вспоминая моё пророчество, сказал:

-Ну, вот год и начался!

- Это верно, но ещё только январь, - возразила я, и моё предсказание исполнится меньше чем через три месяца.

В самом деле, провидению было угодно, чтобы 12 марта жизнь Павла оборвалась... По возвращении в Москву брат рассказал кое-кому о моём пророчестве, и мне стали доку­чать вопросами по этому поводу. Я же и сама не могла объ­яснить, каким образом возникло это предчувствие».

Как правило, вследствие плохих летних дорог выезд в Андреевское из Москвы совершался самой ранней весной по последнему санному пути, то есть ещё в марте. Обрат­ный путь происходил тоже по снегу: в зависимости от года граф покидал Андреевское то в начале ноября, то почти в конце декабря. [1]

Село Андреевское в XIX веке

 В1801 г. после заговора и убийства императора Пав­ла I на российский престол взошёл Александр I. Граф Александр Романович Воронцов был вновь приглашён на государственную службу. По воспоминаниям Адама Чарторижского, граф «снова появился в Петербурге, окружён­ный той же славой, какой пользовался при Екатерине и ко­торая ещё увеличилась, благодаря его разумному поведению и продолжительному отстранению от дел».

Действительно, молодой император в день своей ко­ронации утвердил Александра Романовича в чине дейс­твительного тайного советника 1-го класса. 2 мая 1801 г. граф был пожалован в кавалеры высшего российского ордена Св. апостола Андрея Первозванного, а 8 сентября 1802 г. - в канцлеры. Тогда же ему было доверено возглавить только что образованное министерство иностранных дел. Таким образом, граф А. Р. Воронцов стал первым в истории России министром Министерства иностранных дел.

Между тем старая болезнь канцлера (он страдал гемор­роем) стала всё чаще напоминать о себе. Дело дошло до того, что французского генерал Гедувиля министр А. Р. Ворон­цов принимал, лёжа в постели. В конце концов Александр Романович был вынужден написать прошение об отпуске, заявив, что здоровье его требует временного отдыха. Он на­меревался удалиться от дел лишь временно, но Александр приготовлял все к окончательному уходу графа Воронцова.

В январе 1804 г. граф получил отпуск «на сколько ему угодно» и уехал в свою владимирскую усадьбу Андреевское. Оставаясь номинально министром, он оставил своим замес­тителем князя А. Чарторижского, и это мнение Воронцова совпало с желанием императора. По словам князя «канцлер обещал часто писать мне и наставлять своими советами. Действительно, он завёл со мной обширную переписку, ко­торая меня очень тронула, как доказательство его дружбы ко мне». По распоряжению императора к Воронцову, дабы окончательно не отлучать министра от дел, были пристав­лены помощники: архивариус, переводчик, ездовой.

А. Р. Воронцов уезжал из Петербурга с уверенностью, что возвратится, но не прошло и года, как состояние его здоровья заставило его изменить своё намерение. Силы так быстро покидали уже немолодого человека, что он почти перестал выезжать куда-либо и лишь дважды в году про­делывал путь из Москвы в своё любимое Андреевское, где по-прежнему проводил большую часть года.

Развитию заболевания графа Александра Романовича, несомненно, способствовал малоподвижный образ жизни, большая занятость умственным трудом и многие часы, про­водимые за бумагами.

Александр Романович заканчивал жизнь в одиночест­ве. Брат С. Р. Воронцов после 1802 г. не был в России и про­должал пребывать её послом в Англии. Две старшие сестры графа Александра - Мария и Елизавета к тому времени скончались, а любимая Екатерина (княгиня Е. Р. Дашкова) пребывала в своём Троицком под Серпуховым. Последний раз они виделись зимой 1805 г. в Москве. В конце октября Александр Романович намеревался возвращаться на зиму в Москву, однако, неожиданно началась сильная слабость. Опасаясь расстроить близких, граф писал всем в своих письмах, что вот-вот прибудет в Москву и просил не при­езжать к нему в усадьбу. Граф Александр Романович Ворон­цов скончался в своём доме в Андреевском 3 декабря 1805 г. поутру в 11 часов. Его похороны состоялись в среду 6 дека­бря и совершались согласно духовному завещанию графа, в котором говорилось: «1) Похороны сделать без всякой це­ремонии, не звать ни архиерея и никого из духовных. Сей обряд могут выполнить здешние три священника с приче­том... 2) Тело моё положить в Андреевской церкви...»

Рядом с храмом тогда уже стояло великолепное надгро­бие над могилой Ф. Ляфермьера, друга графа А. Р. Воронцова, скончавшегося в Андреевском в 1796 г. Как доказано Н. Я. Се­ребряковой (неопубликован­ные сведения по материалам РГАДА), автором проекта над­гробия был известный архи­тектор Н. А. Львов.

Новая страница в истории усадьбы началась в 1812 г. и была связана с племянником Александра Романовича гра­фом Михаилом Семёновичем Воронцовым, к тому времени генерал-майором.

В Отечественной войне 1812 года 2-я сводная гренадер­ская дивизия М. С. Воронцова отважно сражалась под Даш­ковым и Смоленском, а накануне Бородинского сражения на Шевардинском редуте.

В день Бородинского сражения, 26 августа 1812 г., гре­надеры М. С. Воронцова стояли в глубине Багратионовых флешей и вступили в бой только при третьей атаке фран­цузов. Дивизия Воронцова сражалась мужественно и почти вся полегла на поле боя. Михаил Семёнович очень скромно вспоминал об этих событиях: «Что касается личных вос­поминаний о Бородинском сражении, у меня нет никакого письменного документа, а длинный промежуток времени, отделяющий нас от этой эпохи, заставляет меня опасать­ся войти в подробности, которые могли перемешаться в моей памяти. Я был ранен в этом сражении, дивизия, которою я командовал, со­вершенно уничтожена, и я даже не представил вовсе донесения о принятом нами в нём участии.

В день главного сражения на меня была возложена обо­рона редутов первой линии на левом фланге, и мы долж­ны были выдержать первую и жестокую атаку 5-6 фран­цузских дивизий, которые одновременно были брошены против этого пункта; более 200 орудий действовали про­тив нас. Сопротивление не могло быть продолжитель­ным, но оно кончилось, так сказать, с окончанием сущес­твования моей дивизии. На­ходясь лично в центре и видя, что один из редутов на моём левом фланге потерян, я взял батальон 2-й гренадерской дивизии и повёл его в штыки, чтобы вернуть редут обратно. Там я был ранен, а этот батальон почти уничтожен. Было почти 8 часов утра, и мне выпала судьба быть первым в длин­ном списке генералов, выбывших из строя в этот ужасный день.. Два редута были потеряны и снова отняты обратно. Час спустя дивизия не существовала...

Мне перевязали рану прямо на поле, извлекли пулю и первые три или четыре версты меня везли в небольшой крестьянской телеге, одно из колёс которой было сбито пушенным ядром; и мы умудрились ехать на оставшихся трёх..»

Подвиг графа Воронцова не окончился самой битвой. Привезённый в Москву Михаил Семёнович застал возле своего дома (бывшего дома графа Александра Романовича в Немецкой слободе) около сотни подвод, присланных из Ан­дреевского, чтобы увезти туда семейные реликвии и прочие ценности. Движимый любовью к своим соратникам граф приказал разгрузить большинство телег и отправить на них в Андреевское как раненых своей дивизии, так и всех ране­ных, находящихся в соседних домах.

Он приказал, чтобы все вещи, в доме его находившиеся, были там оставлены на жертву неприятелю; подводы же сии приказал употребить на перевозку раненых воинов в село Андреевское. Адъютантам было приказано также, чтобы предлагали всем раненым, коих найдут на Владимирской дороге, отправиться также в село Андреевское, превратив­шееся в госпиталь, в коем впоследствии находилось до 50 раненых генералов, штаб и обер-офицеров и более 300 че­ловек рядовых.

Среди лечившихся в Андреевском были началь­ник штаба армии князя П. И. Багратиона генерал-майор Э. К. Сен-При, полковники Гудович и Делагард, генерал Кретов, подполковник Богдановский и многие другие. Офицеры были размещены в андреевском господском доме и пользовались услугами графской прислуги. Раненых сол­дат распределили по окрестным деревням, но продоволь­ствие и лечение они получали за счёт М. С. Воронцова. В Андреевском пребывали два доктора и известный хирург Гильдебрант. Это человеколюбивое и столь внезапно ус­троившееся в Андреевском заведение стоило графу еже­дневно до 800 рублей. Издержки начались с 10 сентября и продолжались около четырёх месяцев.

 Военный и гражданский подвиги графа Воронцова были хорошо известны по всей стране. Поступок графа в отноше­нии раненых был описан Л. Н. Толстым в его романе «Война и мир» в сцене отъезда семейства Ростовых из Москвы.

Начав ходить с помощью трости, Михаил Семёнович вновь уехал в действующую армию, которую нагнал лишь на границе России. Он прошёл с ней до Парижа, командуя различными воинскими соединениями, в том числе 12-й дивизией в составе авангардного корпуса генерала-лейтенанта Ермолова. Путь по Европе был отмечен новыми под­вигами графа М.С. Воронцова. [2]

Село Андреевское в XX веке

К сожалению, послеревалюционное время уничтожило внутреннее убранство Андреевского и весь его усадебный быт. Вскоре после революции 1917 г. были разорены могилы А. Р. Воронцова и Ф.-Г. Лафермьера. Мраморный саркофаг над могилой Ф. Лафермьера, надгробная плита и Распятие над могилой графа А. Р. Воронцова бесследно исчезли.

Пострадал и сам Андреевский храм. В нём расположили клуб, показывали кинофильмы, а когда здание обветшало и лишилось колокольни, пробили стены и устроили гараж для машин санатория, разместившегося в усадьбе. В таком виде храм и дошёл до начала 1990-х гг. Восстановление здания было проведено по сохранившимся в архиве Воронцовых чертежам и полностью воссоздало древний облик храма (автор проекта реставрации владимирский архитектор А. Н. Трофимов).

Во время Великой Отечественной войны в Андреевском располагался госпиталь № 4063 для офицеров Советской Армии. Многие из скончавшихся здесь от ран воинов были похоронены на соседнем кладбище в селе Матрёнино. В последующие годы Андреевское использовалось в качестве туберкулёзного санатория. Последним арендатором господского дома и соседнего флигеля является детский санаторий «Болдино».

Здание пережило несколько ремонтов и его внутренняя планировка сильно искажена. Отсутствуют парадный вход во внутреннем дворике и крыльцо, выходившее со второго этажа дома в парк. На втором этаже левого крыла здания устроена веранда. Наиболее сохранившимися представляются помещения первого этажа с их сводчатыми потолками.

Уже десятилетия архитектурные памятники усадьбы пребывают без надлежащего надзора со стороны ответс­твенных за её сохранность структур и подвергаются раз­рушению. В крайне запущенном состоянии находится и усадебный парк. Из всех его аллей осталась лишь главная, но и она уже лишена старых деревьев. Между тем, главный дом, храм и парк признаны памятниками архитектуры фе­дерального значения.

И всё же Андреевское продолжает оставаться одним из редких памятников усадебной культуры, сохранившим об­щую планировку и большинство построек с XVIII в. и свя­занным с многими поколениями Воронцовых-рода, давше­го России плеяду крупнейших государственных деятелей, знаковых фигур своего времени. [2]

Село Андреевское в XXI веке

28 января 2001 г. состоялось архиерейское освящение Свято-Андреевского храма в селе Андреевском Петушинского района. Освящение престола совершал архи­епископ Владимирский и Суздальский Высокопреосвящен­ный Евлогий в сослужении настоятеля храма иерея Валерия Шершакова и священников Владимирской епархии.

Стараниями настоятеля и прихожан в храме наведён надлежащий порядок, однако предстоит ещё восстановить колокольню и провести наружный ремонт здания.

В 2002 г. в связи с празднованием 200-летия образования Министерства иностранных дел в Андреевском храме была установлена копия надгробной плиты графа А. Р. Воронцо­ва, воссозданной по архивным документам Петушинским отделением ВООПИК. Кроме того, по старой фотографии на средства МИД РФ были изготовлены и установлены Распя­тие, металлическая оградка и панно с изображением Иеруса­лима, которые дополняли прежнее захоронение графа.

8 сентября 2002 г. в память о графе А. Р. Воронцове со­стоялось архиерейское богослужение в Андреевском храме, на котором присутствовала делегация МИД России во главе с его министром И. В. Ивановым.

С 1990 г. в Андреевском не раз бывали потомки рода- А.И. Воронцов-Дашков-старший, А. И. Воронцов-Дашков- младший, М. Н. Апраксина, Е. В. Апраксина. [2]

Список литературы

1.      Алексеев В.Н. Княгиня Е.Р.Дашкова и родовая усадьба Воронцовых Андреевское // Россия и мир - вчера, сегодня, завтра. Вып. II. М„ 1997. С. 20-28.

2.      Алексеев В.Н. Франсуа Лафермьер и семейство Воронцовых // Воронцовы-два века в истории России. Труды Воронцовского общества. Вып. 3. Петушки, 1998. С. 4-20.

3.      Алексеев В. Н. Графы Воронцовы и Воронцовы-Дашковы в истории России. М. Центрполиграф. 2002. 477 с.

4.      Пряшникова М. П. Музыкальный театр А. Р. Воронцова в Андреевском // Труды Воронцовского общества. Вып. 9. Петушки. 2004. С. 88-104.