ПРОБЛЕМА ПРОТИВОСТОЯНИЯ ЛИЧНОСТИ И АВТОРИТАРНОГО ОБЩЕСТВА В РОМАНЕ «МОНАХИНЯ»

Московский государственный университет

имени М. В. Ломоносова

факультет журналистики

Реферат

по курсу зарубежной литературы

Тема:

ПРОБЛЕМА ПРОТИВОСТОЯНИЯ ЛИЧНОСТИ И АВТОРИТАРНОГО ОБЩЕСТВА В РОМАНЕ «МОНАХИНЯ» ДИДРО

Работу выполнила
студентка 201 группы

Терентьева Г. Д.

Преподаватель

Ванникова Н.И.

Москва, 2012

Творчество Дени Дидро ( 1713 – 1784)  представляет собой соединение философии и литературы. Он считал, что для поэта необходимо быть еще и философом, чтобы ему были «ведомы пути человеческого духа, светлые и темные стороны, добрые и дурные намерения человеческого общества»^[3].

Роман Дидро «Монахиня» был написан в 1760-м году, что не является случайностью. В середине XVIII века общество начало разоблачать тайны, которые ранее были тщательно спрятаны за монастырскими стенами – тайны жизни монахинь и принятия монашества. Монастырский быт начал широко обсуждаться в различных общественных кругах. Именно на волне этого всеобщего интереса и появляется «Монахиня» - острая антиклерикальная сатира^[5]. В романе рассказывается история Сюзанны Симонен, девушки, которую незаконность ее рождения заставила вынести множество страданий на протяжении ее жизни. Не по своей воле она становится послушницей, а после ее вынуждают стать монахиней. Ее попытки противостоять несправедливости и давлению оборачиваются для нее еще большими мучениями, и большая часть ее жизни в монастыре превращается в ад благодаря поступкам и действиям «благочестивых» монахинь.

Важно отметить, что рассказ о жизни Сюзанны ведется от первого лица в форме письма к маркизу де Круамару, на которого девушка возлагает надежды – она просит облегчить ее участь, помочь ей спастись от преследования, и потому она рассказывает свою историю. Искренность героини, которая несомненна благодаря мельчайшим подробностям, которые были ею рассказаны, дает возможность назвать это «исповедью»^[3].

Главная героиня романа «Монахиня», девушка Сюзанна, сталкивается с несправедливостью и незаслуженно жестоким отношением к ней других людей уже в детстве. Она всегда была талантливой и красивой девочкой, и «превосходила сестер  умом и красотой,  приятностью характера и дарованиями…»^[3]. Однако все это стало для нее «источником горестей».

Единственная «вина» Сюзанны заключалась в том, что она была незаконнорожденной, и господин Симонен не был ее отцом.  Потому уже с раннего детства Сюзанна была противопоставлена обществу – она родилась, хотя не должна была рождаться, и общество в лице ее родителей каждую секунду доказывало ей несправедливость и неправильность ее существования. «Если, случалось, моей матери  говорили:  "У вас прелестные дочери!", она никогда  не относила этих слов   на  мой  счет.  Иногда  я  бывала   сторицей   вознаграждена  за  эту несправедливость; но  похвалы, полученные мною,  так  дорого обходились мне, когда мы оставались  одни, что я готова  была предпочесть равнодушие  и даже обиды», - рассказывает девушка.

Сюзанна – «позорное пятно для ее матери»^[2]. Ненависть, которую мать Сюзанны испытывает к ее отцу, распространяется и на ее дочь; мать считает, что если она все же появилась на свет после «тех мук, которые он причинил» ей, то лишь для того, «чтобы дочь искупила грех матери», став монахиней. Она требует от девушки такой жертвы во имя Бога – но на самом деле во имя ее и ее семьи, -  в то время как сама не любит свое дитя. Она не хочет дать дочери даже маленького наследства и требует, чтобы Сюзанна не претендовала на доли наследства законных ее дочерей, она не дает ей возможность найти себе мужа и выйти замуж. Госпожа Симонен наметила для нее путь монахини, который девушка должна пройти ради искупления грехов матери, и ее не интересуют взгляды дочери: «Дитя мое, помните,  что  участь Вашей  матери в мире ином  во многом зависит от Вашего поведения в этом мире: всевидящий  Бог  в  своем правосудии зачтет мне все  добро и  все  зло, которые Вы совершите»^[3]. Именно мать – первая ступень того общества, которое так долго мучило девушку и не давало ей выбора и свободы. Таким образом, Дидро вскрывает ложь лицемерной семейной морали, и показывает, «как под внешней оболочкой религиозности кроется бездна пороков и жестокости»^[2].

Оказавшись в своем первом монастыре св. Марии, Сюзанна сознает, насколько далека она от монашества и как она хочет свободы. Монастырь был местом, в котором люди далеко не всегда поступают во имя Бога. Наставницы оказывают давление на послушниц, убеждая их принять монашество: «Наставница  послушниц-это всегда самая  снисходительная из всех сестер. Ее задача - скрыть от вас  все тернии  монашества: это школа самого тонкого  и самого искусного обольщения.(…) И все же  они идут на это, идут ради  какой-нибудь тысячи экю,  которая  достается их  монастырю. Вот  та  основная цель,  ради которой  они лгут всю жизнь и готовят простодушным девочкам муки отчаяния на сорок, на пятьдесят лет,- а  быть может, и вечную гибель»^[3]. Единственное, что, кроме Бога, властвует над женщинами-начальницами в монастыре – власть денег. Осознание этого неприятно Сюзанне, и тем меньше она хочет оставаться в этом Божьем месте. «Тем не менее день моего пострига был назначен. Чтобы  получить мое согласие, было сделано решительно все;  когда же убедились,  что  добиться  его  невозможно, решили обойтись и без него», - рассказывает девушка. На самой церемонии она открыто протестует, но ей не дают договорить, запирают в келье, и только спустя некоторое время ее забирают родные.

Однако, несмотря на то, что Сюзанна отказывается принести обет монашества, ее мать не дает девушке возможность самой выбрать свою судьбу и отступить от намеченного плана; госпожа Симонен готовится внести за нее взнос в Лоншанскую обитель. Женщина не чувствует никакой вины перед своей дочерью: напротив, она считает, что преподносит Сюзанне подарок, ведь деньги для взноса ей приходится копить самостоятельно. «Слезы, мольбы, отчаяние девушки — все было напрасно»^[1] , ее мать предавалась лишь самым низшим помыслам и стремлению к выгоде. Давление матери на дочь кончается только с ее смертью, но госпожа Симонен ни разу в жизни не раскаялась, как и ее муж. Для них обоих власть денег и незаслуженная девушкой ненависть оказалась гораздо более сильной, чем сочувствие и доброта. Это Сюзанна находит только у посторонних людей, ее семья – хотя она верит матери и любит ее, и не отдает отчет в том, что она совершила, - кроме жизни дала ей одни страдания. 

Итак, Сюзанна не по своей воле отправляется в Лоншанскую обитель. Она и сама понимает, что не создана для одинокой жизни в келье и однообразного труда, - сердце ее «широко открыто людям, рвется к радости и свободе»^[5]. Обитель же для нее кажется «в тысячу раз страшнее тюрьмы»^[3]. Все ее существо протестует против «утонченнейшей монастырской инквизиции»^[2].

Сперва ее жизнь не так была не так плоха. В самом начале настоятельницей была господа де Мони, имевшая, по словам Сюзанны, «лишь один недостаток» : «дело в  том, что любовь к  добродетели, благочестию,  искренности,  к  кротости,  к дарованиям  и  к  честности  она проявляла совершенно открыто, хотя и знала,  что те, кто не мог претендовать на эти  качества,  тем самым были  унижены  еще сильнее»^[3].

Сюзанна была пострижена в монахини – нельзя сказать, что добровольно, но она не сопротивлялась: «Со мной  делали все, что  хотели, в продолжение  всего этого утра, совершенно выпавшего из моей жизни»^[3].

В том же году тихая и мирная жизнь Сюзанны в монастыре подходит к концу. Умирает ее отец, настоятельница, а потом мать. Оковы совести и покорности перед родными спали, и, к тому же, Сюзанна потеряла госпожу де Мони, о которой впоследствии постоянно вспоминала и память о которой была ей опорой во всех злоключениях.

С появление сестры Христины жизнь Сюзанны необратимо меняется. Сюзанна начинает небольшой бунт против бессмысленных новых порядков, введенных новой настоятельницей; уже с этого момента между настоятельницей и монахиней возникает неприязнь. Вначале сестре Христине не нравится Сюзанна за то, что она была любимицей у предыдущей настоятельницы, а после – за ее неповиновение, которое, однако, не переходит границ закона: просто Сюзанна четко следует правилам, выполняя свои обязанности не больше и не меньше, и поэтому «власть старших оказалась сильно ограниченной,  они  не могли  больше  распоряжаться нами,  как рабынями»^[3].

Сюзанне начали мстить. Поскольку нельзя было найти для нее вину, «ее выдумывали. Мне давали одновременно несколько  несовместимых приказаний и наказывали  за то, что  я не выполнила их.  Передвигали часы  церковной  службы,  часы  трапез, нарушали  без моего ведома весь  монастырский распорядок, в результате чего, несмотря на все мои старания,  я  каждый  день  оказывалась  виноватой,   и   каждый  день  меня наказывали»^[3]. Борьба Сюзанны и Христины была неравной, и быть таковой не могла, так как они обе находились на разных ступенях власти. Сестра Христина могла все, она, как настоятельница, делала что хотела в рамках дозволенного – но она же во многом определяла эти рамки: «Дошло  до  того,  что мои  мучения превратились  в  игру,  в  забаву для  пятидесяти объединившихся между собой женщин. Я  не в состоянии передать во  всех подробностях их злобные выходки»^[3].. Бунт Сюзанны – бунт без надежды на победу, бунт отчаянный, и потому геройский, хотя он и выражается в малых делах. Человека с менее сильной волей он привел бы к смерти, но Сюзанна смогла удержаться на краю: «Право,  я жила  только потому, что хотели моей смерти. Яростное желание вредить,  мучить может быть утолено в миру. В монастырях оно ненасытно» ^[3].

После смерти матери девушка решает осуществить свое давнее желание - расторгнуть свой обет, утверждая, что была пострижена в монахини насильственно, а не по доброй воле. Ей помогает господин Манури, который впоследствии также во многом будет помогать девушке.

После объявления этого желания действия настоятельницы стали еще более жестокими и несправедливыми. Сюзанна обвиняется и в добром отношении к прежней настоятельнице, и в несоблюдении долга монахини, и в чрезмерном вольнодумии. Ее лишили одежды, ей не давали пищи и воды, ее даже однажды заточили в карцер. Сама Сюзанна так описывает свои мучения: «Мне перестали давать чистое белье, моя одежда изорвалась, я ходила почти босая. С трудом удавалось мне добывать себе воду. <…> Всю мою посуду перебили… <…> Под окнами келий я должна была проходить как можно скорее, чтобы не быть облитой нечистотами. Некоторые сестры плевали мне в лицо. Я стала ужасающе грязна. Опасаясь, как бы я не пожаловалась на все это нашим духовникам, мне запретили ходить на исповедь»^[3].

Очень показателен эпизод, описывающий празднование в Лоншанской обители дня Вознесения. Сюзанну в тот день заперли в келье, и она не имела возможности выйти к обедне. Господину Манури же, приехавшему навестить девушку и рассказать ей о ходе дела, монахини сообщили, что Сюзанна по собственной прихоти не исполняет «никаких обязанностей, подобающих христианке»^[3] . Тем не менее, исцарапав себе руки, девушка все же выбралась из кельи и дошла до клироса, дверь на который также была заперта. Сюзанна решила лечь на пол, «прислонившись головой и спиной к стене и скрестив на груди руки»^[3] , так, чтобы ее тело загораживало дорогу. Служба кончилась, и монахини начали покидать клирос. Первая из них, увидев лежащую перед ней Сюзанну, остановилась. Настоятельница же на это сказала: «Шагайте по ней, это все равно что труп»^[3].

Это слова не могут быть словами монахини, которая должна была бы проповедовать мораль и нравственность, но лишь бесчеловечного жестокого существа, способного убить другого ни за что – по прихоти или ради денег. Кроме того, большинство монахинь повиновалось настоятельнице, а те, кто обходили Сюзанну, не решились протянуть ей руку. Это ярко показывает, что в монастыре господствует авторитарный режим, пойти против которого смогла только Сюзанна, жаждущая свободы настолько, что даже страдания меркли перед желанием сбросить монастырские оковы.

Сестра Христина – «является прототипом тупости, зверской жестокости, иезуитизма и инквизиторства»^[2]. Она готова пойти на любые низости и подлости, на любые издевательства над человеком, только ради того, чтобы остаться на вершине этой авторитарной структуры, и чтобы у нее оставались деньги – взнос за монастырь. Это образ монахини с сердцем, в котором нет даже намека на присутствие Бога, потому что настолько подлые поступки можно совершать только при полном отсутствии совести и сострадания. Дидро показал монахиню настолько ужасную, что даже в миру не так просто встретить такую душу. Монастырь окончательно погубил ее духовно.

После всего пережитого Сюзанна Лоншанскую обитель и отправляется в Арпажонский монастырь. Однако и там она сталкивается не с мирным и благочестивым течением жизни, но с новыми, до этого момента неведомыми ею трудностями. Сюзанна становится «предметом извращенной страсти игуменьи»^[5]. В этой части романа очень ярко показана вся лицемерность, превратность и двуличность жизни монастыря и его обитателей.

Настоятельница задает течение всей жизни в монастыре, и жить там довольно непросто, потому что  это непостоянная и непоследовательная женщина, чьи решения зависят от настроения: «Трудно иметь дело с такими женщинами: никогда не знаешь, как им угодить, чего следует избегать и что надо делать. Ни в чем ни толку, ни порядка. То кормят обильно, то морят голодом»^[3]. Но, так или иначе, здесь жизнь девушки идет более спокойно – волнениям подвергают не ее тело, но ее душу.

Важно отметить, что изначально настоятельница наделена способностью сопереживать и сочувствовать другим людям, она человечна и благородна. Но именно на ее примере Дидро показывает, на какую «патологическую уродливость»^[2]  обрекается человек в монастыре. Он также подчеркивает, что «монашество губит человека не только духовно, но и физически», а также «толкает его на пусть самого пагубного порока»^[5].

Сперва ласки настоятельницы кажутся Сюзанне вполне обычным проявлением любви и привязанности, и она свободно отвечает на них, однако, когда с настоятельницей случается «припадок», девушка пугается. Настоятельница преследует ее, задаривает подарками, постоянно смотрит на нее, и дает всевозможные поблажки. Сюзанна не понимает, что происходит и почему настоятельница так себя ведет, она не задумывается об этом, пока не понимает.

Единственным своеобразным «лучом света» в этом «темном царстве» оказывается отец Лемуан, приезжий духовник. Он приказывает девушке «бежать» от настоятельницы, которая «погрязла в бездне греха»^[3] . Она слушается его и старается избегать настоятельницы. Однако и он не понимает стремления Сюзанны к свободе и принуждает ее к тяжелым религиозным обрядам (например, отец Лемуан приказал Сюзанне провести всю ночь в молитве перед алтарем).

Жестокость и развращенность монахинь – это «следствие бесчеловечного устава монастырской жизни»^[5] , и Сюзанна, обладая живым умом и тягой к свободе, оказывается запертой в этом мире с перевернутыми ценностями.

Понимание Сюзанна находит только у нового духовника, отца Мореля. Тот принял сан вопреки своей воли и так же, как Сюзанна, хочет вырваться из монастыря. Сама девушка писала, что их с отцом Морелем «характеры были столь же схожи, как и события»^[3] их жизни. Однако впоследствии и он был показан Дидро двуличным, лицемерным и жестким человеком.

Устав бороться за свою свободу с законом, который всеми силами противодействует открытию дверей ее клетки, Сюзанна сбегает. Она так и не смогла стать – и никогда не станет, она сознает это и сознавала с самого начала – частью монастырского мира. Побег -  шаг человека, который борется с непобедимым врагом; единственный возможный шаг для Сюзанны. Она решительна, и она понимает, что больше ей нечего противопоставить подобному врагу.

Несмотря на то, что ее жизнь за пределами монастыря нелегка: «работа очень тяжелая», кормят Сюзанну «скверно», а «помещение и кровать очень плохи», девушка все равно счастлива. Ведь в прачечной, где она живет и работает, к ней впервые относятся «по-человечески». Единственное, что страшит ее– то, что откроется ее личность и ее схватят, потому она и пишет исповедь – в надежде на помощь маркиза де Круамара, на его защиту и поддержку. Ведь, в сущности, она, двадцатилетняя девушка, борется с целом миром, который не может осознать, в какой тюрьме с какими извращенными личностями она была и как мало ей на самом деле нужно.

Основой конфликта романа Дидро «Монахиня» стало противостояние личности и беспощадного авторитарного общества. Автор раскрывает тайну «нравственного уродства» обитателей монастыря: дело не в конкретных людях, а в «ненормальных обстоятельствах, которые, порождая разную реакцию в разных душах, одинаково калечат их»^[3]. На самом деле, как говорит Сюзанна, и что говорит ее устами автор: «Монастырь - это темница, куда ввергают тех, кого общество выбросило за борт». «Жизнь в монастыре - это жизнь фанатика или лицемера»^[3], и Сюзанна не стала – да и не станет - такой.

Самое сильное стремление в ней – стремление к свободе, и его не смогли подавить ни пережитые мучения и страдания, ни бедствия, ни преграды, которые ставило ей общество. Сюзанна вместе со своей добротой, мягкостью, искренностью обладает также сильным характером и упорством, которые помогают ей достигнуть цели. Даже в минуты отчаяния Сюзанну поддерживают ее стремление и любовь к свободе. Она не хочет становиться одной их тех жестоких и извращенных женщин, которых она видела в монастырях.

Можно сказать, что в итоге из противостояния общества и личности она выходит победительницей. Она добилась того, к чему стремилась с самого начала – свободы, а финансовое положение ее, в общем-то, не волнует – в отличие от настоятельниц и прочих. Ее испытания дали ей возможность оценить мир и понять, что истинно, а что ложно. Потому она в итоге стала счастливой – потому что выбрала истинную ценность, свободу, на не ложную – кажущееся монастырское благополучие.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1)     Барская Т. Э. Дени Дидро. – Л.: Искусство, 1962. – 114 с.

2)     Гачев Д. И. Эстетические взгляды Дидро. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1961. – 189 с.

3)     Дидро Д. Монахиня. Племянник Рамо. Жак-фаталист и его Хозяин / пер. с фр. – М.: Эксмо, 2004. – 512 с.

4)     Длугач Т. Б. Дени Дидро. – М.: Мысль, 1986. – 191 с.

5)     История зарубежной литературы XVIII века /                                        под ред. Н. С. Ямщиковой и Н. А. Захаровой. – М.: Высшая школа, 1967. – 527 с.