ПОДХОДЫ К ПОНИМАНИЮ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ ЛИЧНОСТИ

           УЧЕРЕЖДЕНИЯ ОБРАЗОВАНИЯ

Белорусский государственный педагогический

университет имени Максима Танка

Факультет психологии

КАФЕДРА ОБЩЕЙ И ОРГАНИЗАЦИОННОЙ ПСИХОЛОГИИ

Заочная форма получения образования

Бондарчик Вероника Николаевна

Курсовая работа

ПОДХОДЫ К ПОНИМАНИЮ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ ЛИЧНОСТИ

Научный руководитель: преподаватель Деревянко Ольга Ивановна

Минск, 2016

Содержание

Введение                                                                                   
                                    3

1.                 Основные подходы проблемы изучения психологического           благополучия личности в западной психологии.                                                                              5 

2.                 Изучения в советской и российской психологии подходов в понимании психологического благополучия личности.                                                              8

3.                 Компоненты психологического благополучия и их взаимосвязь с различными компонентами личности.                                                                                            14

4.                 Социально-психологический анализ уровней и типов благополучия личности. 19                                                                                    
                                  

5.                 Субъективное благополучие личности.                                                                    

5.1            Этнопсихологические особенности взаимосвязи субъективного благополучия и саморегуляции личности.                                                                       
                    29

5.2            Субъективное благополучие, как фактор социального бытия.                            32

6.                 Психологическое и субъективное благополучие: определение, структура, исследование (обзор современных источников).                                                     39

Выводы                                                                          
                                             45

Заключение                                                                      
                                          47                             

Введение

Общее представление о благополучии человека существовало с древних времён. Оно связывалось различным образом с другими понятиями, такими как «счастье», «удовлетворённость», «качество жизни» и было предметом размышления уже самых ранних философов. Появившаяся относительно недавно категория психологического благополучия служит объектом исследования отечественных и зарубежных психологов и социологов. Однако, до сих пор ощущается потребность в изучении соотношения различных понятий, характеризующих позитивное функционирование личности, выделения областей их пересечения и различия для того, чтобы в итоге иметь чёткое представление о структуре, качестве и сущности благополучия. Ощущается также необходимость психологической практики владеть содержательной теорией благополучия личности и обусловленными ею методами работы с психологическим неблагополучием.

Актуальность исследования. В условиях, когда социально-политическая и экономическая ситуация развития общества является достаточно подвижной и изменчивой, а информационный поток своевременно предоставляет сведения обо всех её позитивных и чаще – негативных тенденциях, психологическая наука всё больше обращает своё внимание на психологическое благополучие каждого отдельного человека и раскрытие его факторов. Иными словами, определение факторов благополучия, границ этого понятия и степени его субъективности–объективности – всё это находится в настоящий момент в детальной разработке различных исследований. Следует отметить, что категория психологического благополучия личности тесно связана с концепцией позитивного функционирования человека, которая берёт своё начало в теориях гуманистического направления психологии (А. Маслоу,К. Роджерс, В. Франкл) и уже позднее выделившегося в отдельное направление – экзистенциального (Дж. Бьюдженталь, А. Лэнгле, Р. Мэй). В основу положен тезис о постоянной потребности и способности человека к саморазвитию и самоактуализации, в зависимости от степени реализации которых он и ощущает собственную психологическую целостность и удовлетворённость жизнью.Психологическое благополучие, если резюмировать несколько определений, рассматривается как многокомпонентный феномен, характеризующий степень позитивного функционирования человека, реализации его потенциала, симптоматически определяющийся посредством преобладания положительных эмоций, субъективным ощущением гармонии личности, счастья, удовлетворённостью жизнью и собственными достижениями. На данный момент получены данные о структуре психологического благополучия (Л.В. Жуковская, Л.В. Куликов, К. Рифф), адаптирован опросник К. Рифф, определяющий общий уровень психологического благополучия личности (Л.В. Жуковская и Е.Г. Трошихина), установлены значимые взаимосвязи психологического благополучия с родительскими установками женщин (Л.В. Жуковская), самоактуализацией (С.П. Пучкова), осмысленностью жизни (П.П. Фесенко), социальной активностью (Р.М.Шамионов). Рассмотрены особенности психологического благополучия в условиях экстремальной жизнедеятельности (О.С. Ширяева), возрастные различия в переживании психологического благополучия (А.В. Воронина). Продолжаются теоретические разработки по классификации подходов к определению психологического благополучия личности (А.Е. Созонтов, Р.М. Шамионов), предложена модель исследования и формирования психологического благополучия (О.А. Идобаева). Однако, опираясь на западные исследования основоположников разработки концепта психологического благополучия (Н. Брэдбурн, Э. Диннер, К. Рифф), современную позитивную психологию, ставящую в центр параметры достижения личностью благополучия (И. Бонивелл, П. Вонг, Б. Робинс, М. Селигман, Х. Фридман, М. Чиксентмихайи), и уже более поздние эмпирические результаты психотерапии благополучия (А. Джиовани, К. Руини, К. Салагэйм, А. Фава), мы видим, что среди выделенных компонентов благополучия не столь подробно рассматривается взаимосвязь этих компонентов с различными социально-психологическими характеристиками личности, с системой социальных отношений личности, контекст её социальных взаимосвязей. Говоря о «позитивных отношениях» в структуре психологического благополучия, К. Рифф и её последователи подразумевают умение устанавливать социальный контакт, наличие близкого круга общения, и, вместе с тем, обычно не включают в рассмотрение более широкий круг взаимодействия, социальный контекст развития личности, не подразумевают взаимообусловленность развития индивида и общества. Ориентируясь на отечественную традицию, мы предполагаем, что социально-психологические характеристики, прежде всего, доминирующие отношения личности в том смысле, в котором их понимали А.Ф. Лазурский, С.Л. Рубинштейн, В.Н. Мясищев, Н.И. Сарджвеладзе, по-прежнему рассматриваются как один из центрообразующих аспектов личности, играющий значительную роль в её развитии, формирующий и опосредующий её. Личность невозможно определять без контекста той социальной действительности, в которой она находится, вне тех отношений, носителем которых она является. Анализируя психологическое благополучие и его детерминанты, мы должны понимать, в каком соотношении оно находится с социально-психологическими характеристиками личности, параметрами, определяющими отношения человека с другими людьми, миром и собой.

Таким образом, цель работы – теоретический анализ подходов к пониманию психологического благополучия личности в психологии.

Объект исследования: психологическое благополучие личности в контексте её социально-психологических характеристик.

Задачи:

1.     Проанализировать основные теоретические подходы к изучению психологического благополучия личности.

2.     Феноменология психологического благополучия в философии сознания.

3.     Изучить взаимосвязь психологического благополучия  и его социальных компонентов с социально-психологическими личностными особенностями.

          Предмет исследования: социально-психологические характеристики личности (доминирующие отношения, характеризующие ее направленность, социально детерминированные свойства и состояния) в их взаимосвязи и соотношении с психологическим благополучием.

1.     Основные подходы, проблемы изучения психологического благополучия личности в западной психологии.

Проблему исследования составляет поиск путей разрешения противоречий, заключающихся в том, что среди многочисленных теоретических исследований психологического и субъективного благополучия, характеризующих позитивное функционирование личности (в зарубежной традиции).Категория психологического благополучия личности тесно связана с представлениями о гармоничном и полноценном бытии человека в различных философских концепциях, с ключевыми позициями относительно понимания личности и её развития в психодинамическом подходе (А. Адлер, Дж. Боулби, З. Фрейд, Э. Фромм, К. Хорни, Э. Эриксон, К.Г. Юнг), а также с психологической концепцией позитивного функционирования человека, которая берёт своё начало в теориях экзистенциально-гуманистического направления психологии (Дж. Бьюдженталь, А. Лэнгле, А. Маслоу, Р. Мэй, К. Роджерс, В. Франкл) и в его современном ответвлении - позитивной психологии (И. Бонивелл, П. Вонг, М. Селигман, М. Чиксентмихайи). В основу концепта психологического благополучия положен тезис о постоянной потребности и способности человека к развитию, самореализации и самоактуализации, в зависимости от степени осуществления которых он и ощущает собственную психологическую целостность и удовлетворённость. Благополучие и счастье человека в различных философских концепциях рассматривалось с опорой на различные цели и аспекты бытия. Основными подходами в античной философии стали гедонизм, стоицизм и эвдемонизм. Гедонизм главной целью жизни человека и достижения счастья ставил удовольствие и постоянную радость (Аристипп). Стоики (Марк Аврелий, Сенека, Эпиктет) в качестве основного фактора счастья внутреннее состояние человека. Эвдемонизм (Аристотель, Платон) связывал счастье с обладанием добродетелью. Уже позднее, И. Кант определял, что природным началом в человеке заложено стремление к благополучию и счастью, разумное начало заставляет придерживаться правил, тем самым ограничивая стремление к удовольствиям. В философии А. Шопенгауэра и Ф. Ницше происходит смещение акцента вновь на природное стремление человека самоутверждаться, саморазвиваться, удовлетворять свои потребности. Концепции Э. Фромма и В. Франкла о том, что счастье человека достигается в личностной борьбе и преодолении жизненных трудностей, в реализации своей индивидуальности, резюмировали многие философские представления о благополучии человека.

Так, З. Фрейд предполагал основными условиями благополучного  существования (хотя, конечно, этот термин им напрямую не используется) значимую работу, любовь как внутреннее переживание и нормальный интеллект для того, чтобы жизнь человеку могла приносить больше удовольствия и удовлетворения (как мы видим, стремление к гедонистическому подходу) [141]. А. Адлер меняет набор компонентов благополучности и добавляет дружбу как важнейшее качество и умение личности: «Любая ценность человека определяется его отношением к ближнему и той долей труда, необходимого для совместной жизни, которую он на себя берет. Благодаря своей работе на пользу этой совместной жизни он становится ценным для других человеческих существ, звеном в великой цепи, которая связывает общество, в цепи, повредив которую нельзя не повредить человеческому обществу» [5]. Цель развития личности и итог достижения ею наиболее благополучного и гармоничного состояния, по К.Г. Юнгу, индивидуация, означающая становление единого, цельного, уникального индивида. Здесь индивидуация выступает как итог самореализации, в процессе которой она и осуществляется [157]. Благополучность личности по К. Хорни измеряется в той степени, в которой она способна стать целостной, спонтанной и самоидентичной, устанавливающие значимые отношения с другими людьми [145]. Здесь мы можем найти и значимые концептуальные ориентации Э. Фромма, который полагал основной целью личности стать наиболее целостной, ответственной и открытой [142, 143].

Другие акценты мы находим в когнитивном и бихевиоральном подходах. В этом аспекте, можно сказать, что человек, выступающий как продукт социальной среды, находится в естественной взаимосвязи с ней, уровень и качеств его благополучия напрямую зависит от того, что социум предлагает ему в качестве образца. Однако, когнитивное направление не отказывает личности в её ответственности за собственное благополучие, полагая человека конструирующим свою среду, в той или иной степени управляя ей.

Наиболее близким к эвдемонистическому направлению становится экзистенциально-гуманистическая ветвь психологии. Здесь акцент делается не столько на болезнях и неврозах личности, как в раннем психоанализе, а скорее на её ресурсах, потенциях и возможностях. Именно личностный рост, саморазвитие и смысл становятся центром существования человека, его базовой задачей [36, 50, 139, 140]. К. Роджерс в своей теории создаёт новый концепт благополучной личности – полноценно и позитивно функционирующей: «Полноценно функционирующая личность является синонимом оптимальной психологической приспособленности, оптимальной психологической зрелости, полной соответствия и открытости опыту» [113]. Характеризуя такую личность, К. Роджерс называет важными её особенностями открытость переживаниям, осознание жизни в каждый момент настоящего времени, ощущение собственных возможностей и их оценку, вера в собственные силы и адекватность принятых решений.

Высшей целью существования человека А. Маслоу полагал самоактуализацию как полную реализацию личностных талантов, умений и потенциалов [87]. Как определил А. Маслоу, психологически благополучная личность отличается свободой выбора, умением реализовываться в деятельности, эффективно решать поставленные задачи, осознавать и отстаивать собственные границы и ценности, принимающие собственную личность и личность другого. Один из ключевых тезисов данной концепции, обобщающий различные гуманистические теории – люди постоянно стремятся к росту и развитию [10]. Отдавая приоритет субъективной воле и ответственности, Р. Мэй интерпретирует личностное благополучие в духе экзистенциальной парадигмы, где личность - постоянно меняющаяся система, бытийствующая в мире и осуществляющая поиск личного смысла [93].

Истоки исследования психологического благополучия как самостоятельной категории мы находим в зарубежных исследованиях, теоретическую базу для которого составили работы Н. Брэдбурна. Он вводит понятие «психологическое благополучие» и отождествляет его с субъективным ощущением счастья и общей удовлетворённостью жизнью. Помимо этого сам автор ссылается на аристотелевское описание понятия «эвдемония», как отражающее суть психологического благополучия. Н. Брэдбурн отмечает, что он не подразумевает под понятием психологическое благополучие ряд других понятий, таких как самоактуализация, самооценка, автономия, но в то же время, возможно, эти понятия имеют области взаимного пересечения. Н. Брэдбурн создал модель структуры психологического благополучия, которая представляет собой баланс, достигаемый переменным преобладанием двух видов аффекта – негативного и позитивного [165, 185].

Наиболее близким понятием к психологическому благополучию является субъективное благополучие. О нём впервые наиболее отчётливо говорит Э. Динер. При этом, понимание им субъективного благополучия очень близко к позиции Н. Брэдбурна, но психологическое благополучие здесь становится частью субъективного, которое, по его мнению, состоит из трёх основных компонентов: приятные и неприятные эмоции, удовлетворение (эмоциональная и когнитивная стороны самопринятия) [168].

В настоящее время, определяя в качестве ключевого приоритета жизни человека его благополучие и ставя акцент на психологических ресурсах и возможностях, развивается  направление позитивной психологии (И. Бонивелл, П. Вонг, Б. Робинс, М. Селигман, Х. Фридман, М. Чиксентмихайи). Если обобщить несколько авторских подходов, то можно выделить базовый тезис, лежащий в её основе: благополучная и полноценная жизнь заключается в том, чтобы идти к подлинному счастью, неизменно применяя свои индивидуальные достоинства. Благополучие в данном контексте рассматривается как нечто априорно-возможное для каждого индивида, степень осуществления которого зависит от степени развития и реализации его личностного потенциала, самоактуализации.

2. Изучения в советской и российской психологии подходов, проблем в понимании психологического благополучия личности

Ориентируясь на отечественную традицию, мы предполагаем, что психологическое благополучие личности, прежде всего, доминирующие отношения личности в том смысле, в котором их понимали А.Ф. Лазурский, С.Л. Рубинштейн, В.Н. Мясищев, Н.И. Сарджвеладзе, по-прежнему рассматриваются как один из центрообразующих аспектов личности, играющий значительную роль в её развитии, формирующий и опосредующий её. Личность невозможно определять без контекста той социальной действительности, в которой она находится, вне тех отношений, носителем которых она является. Анализируя психологическое благополучие и его детерминанты, мы должны понимать, в каком соотношении оно находится с социально-психологическими характеристиками личности, параметрами, определяющими отношения человека с другими людьми, миром и собой.

Таким образом, проблему исследования составляет поиск путей разрешения противоречий, заключающихся в том, что среди многочисленных теоретических исследований психологического и субъективного благополучия, характеризующих позитивное функционирование личности (в зарубежной традиции), степень её гармоничной самореализации (в отечественных исследованиях), пока недостаточно данных, раскрывающих благополучие в контексте всей совокупности и во всём разнообразии многочисленных взаимосвязей человека с миром и другими людьми. В таком случае благополучие скорее понимается как абстрактный феномен, свидетельствующий о субъективном состоянии личности без учёта её социально-психологических отношений - многогранных, взаимодетерминированных, динамичных и являющихся ключевой особенностью человеческой психики. Это может существенно ограничивать спектр понимания и интерпретации специфики благополучия личности, ведь «только из отношения человека к бытию может быть понята и вся диалектика человеческой жизни – её конечность и вместе с тем бесконечность» [114, с. 84]. Отношение к миру взаимосвязано с отношением к другим людям (А.Ф. Лазурский, Б.Ф. Ломов, В.Н. Мясищев, С.Л. Рубинштейн, Н.И. Сарджвеладзе). Отношение к себе в той или иной степени взаимосвязано с отношением к миру и его составляющим Отношение к другим людям всегда взаимодетерминировано отношением к собственной личности (А.А. Бодалёв, Г.В. Бурменская, А.Л. Журавлёв, Г.В. Салливан, Н.П. Шихирев, В. Шутц). Без отношения к другим как к личности, человек не вполне ощущает личностью самого себя (К.А. Абульханова-Славская,). Это ключевые основания не только отечественной традиции, начиная с А.Ф. Лазурского, С.Л. Рубинштейна, В.Н. Мясищева, А.Н. Леонтьева, А.А. Бодалёва, но и, по крайней мере, двух ключевых подходов зарубежной психологии – гуманистического и психодинамического (особенно в его современной интерпретации).

Многие отечественные психологи изучающие психологию благополучия выделяют позитивно функционирующего индивида – идеала позитивной психологии и позитивного развития, – которого сложно назвать личностью, поскольку в рассмотрение благополучия не включаются её отношения. Всё это, на наш взгляд, формирует достаточно актуальный запрос на структурную и системную проработку феномена благополучия личности в контексте её социально-психологических характеристик и, прежде всего, её социально-психологических отношений. На это указывает и А.Н. Поддьяков: «Позитивная психология игнорирует целостный, холистический подход, упрощает реальность, (и выделяемые ею добродетели могут носить деструктивный характер)» [102, с. 130].

Для построения целостной модели благополучия необходимо рассматривать личность в контексте её социально-психологических характеристик и доминирующих отношений – к себе, другим людям, миру: «Отношение человека к человеку невозможно интерпретировать без определения базовых отношений человека к миру, в свою очередь, в отношение к бытию вплетается отношение к другим людям» [114, с. 73]. Соответственно, не столь значимым в настоящее время становится определение, собственно, компонентов благополучия, сколь создание целостной системы понимания их взаимодействия со структурой личности, рассматриваемой в контексте её взаимосвязей с миром и отношениями с другими людьми. Именно в определении внутренней структуры благополучия в её взаимосвязи с социально-психологическими характеристиками личности и параметрами, определяющими отношения личности, может состоять ключевая задача для понимания сущности процесса осуществления человека как субъекта, реализации полноценной жизни человека в мире, достижения того психического состояния, при котором человек сможет ощущать весь собственный потенциал, «богатство собственного душевного содержания» [114, с. 89]. Максимальный потенциал такого благополучного состояния может приходиться на период молодости, когда, с одной стороны, продолжают развиваться и меняться, а с другой - уже проявляются ключевые отношения личности. По мнению ряда учёных как зарубежных (К. Левин, Дж. Марсиа, К. Обуховский, Х. Ремшмидт, Э. Шпрангер, Э. Эриксон и др.), так и отечественных (Л.С. Выготский, М.Р. Гинзбург, К.Н. Поливанова, В.И. Слободчиков, Д.Б. Эльконин, Б.Д. Эльконин и др.). Переход к молодости во многом определяется тем, что в этот период жизни резко меняется не только отношение человека к окружающему миру, но и его отношение к себе. Ключевыми задачами становятся установление конструктивных и позитивных отношений с другими людьми (А.К. Болотова, Б.С. Волков, И.С. Кон, В.С. Мухина, О.В. Хухлаева, Э. Эриксон), обретение эго-идентичности (Э. Эриксон), обретение способности к сопереживанию, нравственному и этическому отношению к окружающему миру, другим людям и себе (В.С. Мухина), способность к усвоению социальных норм и правил поведения, социальных ролей (В.С. Мухина, Э. Эриксон). Молодость определяется возрастными границами, если обобщить несколько подходов, от 16-17 лет до 24-25 лет (В.И. Слободчиков, О.В. Хухлаева). Как отмечает Л.И. Божович, именно в этот период происходит «обращение к себе, обращение к собственным личностным основаниям посредством собственных отношений» [22, с. 497]. Личности предстоит пройти процесс интеграции – когда различные её компоненты гармонично и закономерно выстраиваются в единую, оптимально функционирующую систему. Таким образом, в период молодости социально-психологические отношения личности становятся ключевой детерминантой её развития и проявляются закономерности, опосредующие особенности психологического благополучия.

В настоящее время категорию психологического благополучия  исследуют Т.В. Бескова, Е.Е. Бочарова, М.В. Григорьева, Н.В. Клюева, Л.В. Куликов, Д.А. Леонтьев, С.К. Летягина, Г.Л. Пучкова, М.В. Соколова, Н.В. Усова, Р.М. Шамионов, С.В. Яремчук, так же разграничивая его с благополучием психологическим и определяя различные подходы в методологии исследования [20, 27, 48, 69, 79, 81, 110, 129, 133, 149, 162]. Так, например, Р.М. Шамионов трактует психологическое благополучие, как понятие, выражающее собственное отношение человека к своей личности, жизни и процессам, имеющим важное для нее значение с точки зрения усвоенных нормативных представлений о «благополучной» внешней и внутренней среде и характеризующееся переживанием удовлетворенности [150]. Л.В. Куликов предлагает рассматривать благополучие как интегративное образование, складывающееся из ряда составляющих. Ими являются социальное благополучие (удовлетворенность социальным статусом, состоянием общества, к которому принадлежит индивид, межличностными связями и пр.), духовное благополучие (возможность приобщаться к богатствам духовной культуры, осознание и переживание смысла), физическое (телесное) благополучие (телесный комфорт, ощущение здоровья и пр.), психологическое благополучие (слаженность психических процессов, гармония личности, ощущение целостности) [75]. Н.В. Усова по результатам исследования социально-психологических особенностей мигрантов, определяет типы субъективного благополучия, которые остаются не зависимыми от процесса миграции [133].

М.В. Соколова, проанализировав определения психологического благополучия, предлагает рассматривать его категории: по внешним критериям «нормативности» (соответствие системе норм, принятых в обществе); определяемое посредством понятия удовлетворенности жизнью и связываемая с субъективными стандартами личности в отношении внутренних нормативов «хорошей жизни»; определяемая посредством обыденного понимания счастья как превосходства положительных эмоций над отрицательными [129].

В тоже время, существует представление о психологическом и субъективном благополучии как о синонимичных понятиях. Так, например, в статье А. Л. Журавлева и А. В. Юревича «Коллективные смыслы как предпосылка личного счастья», субъективное и психологическое благополучие упоминаются как взаимозаменяемые: «в целом ряде исследований удовлетворенность жизнью и субъективное (психологическое) благополучие рассматриваются как факторы счастья, и, стало быть, не эквивалентные ему понятия» [57]. Однако, на наш взгляд, объединение этих понятий обобщает некоторые особенности, свойственные каждому из них по отдельности. Так, решая вопрос об их соотношении, собственно, психологическое благополучие П.П. Фесенко понимает как субъективное явление, целостное переживание, выраженное в субъективном ощущении счастья, удовлетворённости собой и собственной жизнью, а также связанное с базовыми человеческими ценностями и потребностями. Оно напрямую зависит от системы внутренних оценок самого носителя данного переживания [132]. В свою очередь, О.С. Ширяева предлагает рассматривать психологическое благополучие как совокупность необходимых личностных ресурсов, обеспечивающая субъективную и объективную успешность личности в системе «субъект-среда» [152]. Как отмечает Л.В. Жуковская, психологическое благополучие имеет ряд отличий  от субъективного благополучия. Психологическое благополучие больше связано с характеристиками поведения, чем с чувствами и аффектами, оно характеризует процесс достижения цели, а не ее достижение [53]. Таким образом, субъективное благополучие является более широким понятием, включающим в себя в качестве одного из параметров психологическое благополучие. Субъективное благополучие включает в себя множество субъективных (духовное благополучие, эмоциональные оценки удовлетворённости жизнью) и объективных (физическое здоровье, материальное благополучие) факторов. Одним из таких субъективных критериев, отражающих психологический ресурс личности, заключающийся в возможности позитивного и полноценного функционирования, степени самореализации и самоактуализации, является психологическое благополучие.

По мнению А.В. Ворониной, психологическое благополучие определяется как системное качество человека, обретаемое им в процессе жизнедеятельности на основе психофизиологической сохранности функций, проявляется у субъекта в переживании содержательной наполненности и ценности жизни в целом как средства достижения внутренних, социально ориентированных целей и служит условием реализации его потенциальных возможностей и способностей. Иными словами, психологическое благополучие формируется в процессе деятельности в виде внутренних интенций человека (бессознательных и сознательных ресурсных установок) - жизнеспособности, саморазвития и самовыражения, самореализации - и может быть рассмотрено на четырех относительно автономных уровнях - психосоматического здоровья, социальной адаптированности, психического и психологического здоровья [42, 43].

Д.М. Зиновьева по результатам проведённого анализа заключает, что основными факторами неблагополучия личности являются: конфликт Я-Идеального и Я-Реального на различных уровнях жизнедеятельности (витальном, социальном и праксиологическом); депривация «высших» и «низших» потребностей; невозможность конструктивной самореализации; ощущение бессмысленности и бессилия; сведение спонтанной деятельности человека к узкому функционированию; нарушение социального поведения и интеракций; потеря субъектности [61, с. 12]. Т.В. Бескова определяет, что неудовлетворенность личности определенного типа только усиливает ее завистливость, становясь побудителем поиска (либо активного нивелирования превосходства) объекта зависти. Психологическая помощь для неблагополучной личности подразумевает изменение отношения к себе и другому [20].Иными словами, психологическое неблагополучие может выражаться в отсутствии чувства ценности и наполненности жизни, нераскрытом личностном потенциале, отсутствии значимых достижений личности и их субъективного признания, низком уровне саморазвития, самовыражения, отсутствием значимых конструктивных и позитивных взаимосвязей с людьми, широкого спектра ресурсов для совладания с трудными жизненными ситуациями. Н.В. Клюева заключает, что существует конкретные критерии, свидетельствующие о благополучии ребёнка: ощущение свободы, достаточная уверенность в себе и доброжелательные отношения с другими людьми [69].

Белорусский психолог, кандидат психологических наук Лепешинский Н.Н. разработал русскоязычную версию шкалу психологического благополучия Рифа. Валидизация опросника проводилась на русском языке на белорусской выборке. Общее число испытуемых, составивших выборку для адаптации методики, составило 685 человек. Из них 67 человек вошли в группу для проведения пилотажного исследования; 43 человека, владеющие двумя языками, в выборку для проверки эквивалентности перевода; 51 - в выборку для проведения тест-ретеста, 52 - в выборку для проверки достоверности методики на социальную желательность ответов. Выборка для стандартизации русскоязычного варианта «Шкал психологического благополучия» включала 575 испытуемых, при этом все они были мужского пола (343 курсанта военного учебного заведения и 232 военнослужащих срочной службы в возрасте от 17 до 26 лет; средний возраст испытуемых 20 лет). Опрос проводился на добровольных началах, в групповой форме. Перевод методики с английского языка на русский выполнялся психологом, владеющим языком оригинала, и профессиональным переводчиком. При этом в процессе перевода основное внимание уделялось не только максимальному сохранению психологического смысла, но и сохранению грамматической формы каждого утверждения, поскольку «даже незначительные на первый взгляд изменения в содержании и форме суждений нередко существенно влияют на характер ответов опрашиваемых».

После этого с целью проверки адекватности перевода был выполнен обратный перевод методики с русского языка на английский. Перевод осуществлялся старшим преподавателем кафедры иностранного языка, имеющим большой практический опыт переводчика и ранее не знакомым с текстом оригинала. Оценка содержательной валидности русскоязычного варианта методики проводилась группой экспертов, в качестве которых выступили профессиональные психологи, имеющие специальное образование, опыт практической работы не менее пяти лет, а также знакомые с основными психологическими теориями, положенными в основу методики. Опросник позволяет измерить субъективную и объективную сторону психологического благополучия. В первую очередь опросник предназначается для юношеского возраста. Его валидизация на основе многофакторного личностного опроника Кеттелла увеличивает его практическую значимость. Установлено, что психологическое благополучие тесно связано с осмысленностью жизни, ценностно-смысловой сферой и мотивацией.

          3. Компоненты психологического благополучия и их взаимосвязь с различными компонентами личности.

Можно заключить, что в целом особое внимание на данный момент уделяется не только разграничению психологического благополучия и других сходных ему категорий, но и выявлению факторов, его составляющих, и характеристик личности, которые на него влияют. В той или иной степени, но практически каждый автор психологической теории как зарубежной, так и отечественной, определяли критерии и параметры благополучной и неблагополучной личности. В качестве компонентов, свидетельствующих о полноценном бытии личности в мире, в психоаналитической традиции (особенно в её современном варианте – неопсихоанализе и теории объектных отношений) выделяются наличие в жизни человека здоровых и конструктивных межличностных отношений (А. Адлер, Дж. Боулби, Д. Винникот, М. Кляйн, Г.С. Салливан, З. Фрейд, Э. Фромм, К. Хорни, В. Шутц, Э. Эриксон, К.Г. Юнг), осознание ценности себя и другого, социальный интерес (А. Адлер), устойчивая система представлений о себе, эго-идентичность (К.Г. Юнг), способность работать и любить (З. Фрейд), инициативность и самореализация (К. Хорни), продуктивный тип личности (Э. Фромм), разрешение всех возрастных дихотомий в пользу конструктивных (Э. Эриксон), спонтанно-свободное телесное и эмоциональное проявление (Я.Л. Морено, В. Райх).

В русле экзистенциально-гуманистического направления, компонентами благополучного и позитивного жизненного функционирования определяются: постоянное развитие и конструктивное преобразование личности, её самореализация (Л. Бинсвангер, М. Босс, Дж. Бьюдженталь, Д.А. Леонтьев, Р. Лэйнг, А. Лэнгле, А. Маслоу, А. Меркурио, Р. Мэй, К. Роджерс, В. Франкл), здоровые, открытые и искренние межличностные отношения (К. Роджерс, Р. Мэй, И. Ялом), открытость к переживаниям и спонтанность реализацииличности (А. Маслоу, Р. Мэй, К. Роджерс), наличие смысла и целей в жизни (Д.А. Леонтьев, А. Лэнгле, В. Франкл), осознание внутренней свободы и ответственности (Дж. Бьюдженталь, А. Лэнгле, В. Франкл), гармоничный баланс базовых диалектических дихотомий «Вместе, но не слиянно» (Дж. Бьюдженталь), «Я и Мир» (Р. Мэй), «Ты-и-Я» (М. Бубер, К. Роджерс).

В отечественной традиции полноценно функционирующей личностью можно назвать ту, которая описана в субъектном подходе (К.А. Абульханова-Славская, Б.Г. Ананьев, Л.И. Анциферова, Л.И. Божович, А.В. Брушлинский, А.Н. Леонтьев, В.С. Мухина, В.Ф. Петренко, В.А. Петровский). В этой традиции субъект - активно-преобразующий действительность, обладающий способностью к самодетерминации личностного развития и возможностью самоуправления собственными ресурсами. Полноценно функционирующая личность рассматривается в постоянном диалектическом единстве системы социальных отношений и определяется посредством отношений к себе, миру и другим.

Обобщая различные компоненты благополучия, выделенные в различных подходах, современная позитивная психология и отдельные зарубежные исследования субъективного и психологического благополучия рассматривают чётко ограниченные факторы, как, например: 1) физическое и психическое здоровье, 2) знание и понимание мира, 3) хорошая работа, 4) материальное благополучие, 5) свобода и самоопределение, 6) удовлетворительные межличностные отношения [166, 170, 176, 183], К. Рифф выделяет компоненты психологического благополучия: 1) внутренняя гармония (принятие себя), 2) позитивные отношения с другими людьми, 3) независимость, 4) контроль над обстоятельствами, 5) наличие цели в жизни, 6) личностный рост [178]. По интерпретации К. Рифф, человек, обладающий высокой автономией – независим от мнения окружающих, способен противостоять большинству, нестандартно и креативно (при необходимости) мыслит, адекватно оценивает себя и своё поведение (ориентируясь на собственные ощущения и ценности, а не мнения других). Отсутствие достаточного уровня автономии ведёт к конформизму, излишней зависимости от мнения окружающих. Автономность проявляется в высоком уровне самостоятельности и ответственности за собственные решения. Управление окружающей средой подразумевает способность к овладению различными видами деятельности, ориентация на достижение собственных целей, наличие качеств, способствующих эффективно справляться с трудностями. Не выраженность этого компонента проявляется в ощущении собственной некомпетентности, бессилия, неспособности преодолеть объективные или субъективно ощущаемые преграды на пути к достижению цели, трудность в фактическом изменении окружающей действительности. Личностный рост как компонент психологического благополучия определяет ориентацию на развитие личности, восприятие новой информации, ощущение личностного прогресса. Если личностный рост не проявлен, то, как следствие, начинают доминировать чувство стагнации, скуки, неуверенность в себе и  нежелание овладевать новыми навыками и знаниями. В данном случае, личностный рост рассматривается как относительно постоянный процесс, который онтологически обусловлен природой человека, а отказ от развития – как форма выражения неблагополучия. Важно учитывать – позволяет ли личность ему свободно проявляться или прерывает его, неосознанно останавливает. Позитивные отношения с окружающими как компонент психологического благополучия подразумевают умение создавать и поддерживать социальные контакты, проявлять эмпатию и интерес к другому, готовность проявлять гибкость во взаимодействии, умение прийти к компромиссу.   Невыраженность этого компонента свидетельствует об отсутствии конструктивных контактов с другими людьми, неумении их устанавливать, одиночестве, неготовности слушать и понимать позицию другого. Жизненные цели как компонент психологического благополучия характеризуют ощущение смысла жизни и деятельности, осознание ценности собственного бытия и действий, восприятие прошлого, настоящего и будущего хронотопа как единого и взаимообусловленного. Отсутствие целей в жизни обусловливает эмоциональную опустошённость, ощущение безнадёжности и бессмысленности, тоски. В данном случае, жизненные цели рассматриваются как синонимичное понятие смыслу В. Франкла [140] и смысложизненным ориентациям в отечественной концепции Д.А. Леонтьева [78, 80]. Самопринятие как компонент благополучия личности свидетельствует о достаточном знании себя, адекватную и в целом позитивную оценку собственных действий, принятие своих ценностей и установок, осознание своих как положительных, так и отрицательных качеств. Низкие показатели самопринятия сопровождаются ощущением неудовлетворённости собой, отторжением и вытеснением определённых качеств своей личности, негативным восприятием собственного прошлого.

Выделенные К. Рифф компоненты психологического благополучия соотносятся с категориями различных теорий, ядром которых выступает развитие и самореализация личности, её позитивное функционирование. «Самопринятие» соотносится с понятиями «самоуважение» и «самопринятие», введенными и разработанными А. Маслоу, Г. Олпортом, К. Роджерсом, и М. Яходой, с концепцией индивидуации К. Г. Юнга, выступает как часть процесса эго-интеграции (по Э. Эриксону). «Личностный рост» соотносится с экзистенциальной и гуманистической традицией, определяющей человека как постоянно развивающуюся систему. Жизненным целям посвящены работы В. Франкла (в аспекте нахождения жизненного смысла), А. Лэнгле, работы Д.А. Леонтьева. «Компетентность и управление окружающей средой» соотносится с разработанными концепциями социальной и коммуникативной компетенции И.А. Зимней, В.Н. Кунициной, Е.В. Коблянской, У. Пфингстена, В.Э. Уайта, Ю. Хабермаса, Р. Хинча и др. Акцент на автономности личности, её способности быть независимой делается в рамках теории Э. Берна (проявление или восстановление трёх способностей: осознания, спонтанности, искренности), теории Э. Эриксона, согласно которой автономия развивается в раннем возрасте как конструктивный выход из кризиса (в противовес сомнению и стыду). Значимости позитивных отношений в жизни человека и подробной разработке их развития и взаимосвязи с другими характеристиками личности уделялось внимание в психоаналитическом подходе (Дж. Боулби, В. Шутц и др.). Рассмотрению более широкого спектра отношений личности, а точнее, их целостной системы, посвящены исследования отечественной традиции, в которых система отношений личности выступает необходимым условием её полноценного и позитивного функционирования.

Следует отметить, что в исследованиях Л.В. Жуковской и Е.Г. Трошихиной установлено, что центральным компонентом психологического благополучия является самопринятие. Оно определяет выраженность автономности, позитивности отношений с другими и наличие жизненных целей [54]. Зарубежные исследования, рассматривающие структуру благополучия достаточно единодушны относительно его компонентов. Так, М. Селигман в благополучии выделяет пять факторов: положительные эмоции, личностный смысл, вовлечённость в деятельность, отношения с людьми, наличие ряда достижений [120].

В настоящее время имеется ряд исследований, в которых внимание уделяется взаимосвязи психологического благополучия личности и других её характеристик. Так, П.П. Фесенко установлены взаимосвязь психологического благополучия и смысложизненных ориентаций, а именно: все структурные компоненты психологического благополучия прямо коррелируют с уровнем осмысленности жизни и смысложизненными ориентациями, а структура смысложизненных и ценностных ориентаций связана с уровнем психологического благополучия личности. Испытуемые с высоким уровнем психологического благополучия отличаются от людей с низким уровнем психологического благополучия тем, что у них значительно более высокий уровень осмысленности жизни и смысложизненных ориентаций, их структура значимых терминальных ценностей отличается более конкретным, заведомо более легко реализуемым характером [135]. В работе О.С. Ширяевой установлено, что для достижения субъективной и объективной успешности личности при различном уровне воздействия на нее объективных факторов экстремальной среды задействуются разные модели психологического благополучия: в экстремальных природно-климатических условиях, депривирующих потребности личности, – асимметричная модельпсихологического благополучия, характеризующаяся преимущественным обращением к внутренним ресурсам; в условиях с менее интенсивным экстремальным воздействием – симметричная модель психологического благополучия, построенная на гармоничном взаимодействии личности со средой и предполагающая равноценное обращение личности, как к внутренним, так и к внешним ресурсам развития. В случае субъективной оценки среды жизнедеятельности как неэкстремальной личность в объективно экстремальных условиях жизнедеятельности использует симметричную модель психологического благополучия [152]. В работе Л.В. Жуковской рассматривается взаимосвязь психологического благополучия личности и родительских установок женщин. Выявлено, что психологически благополучные женщины имеют гармоничные  родительские установки, направленные на свободу, принятие и равноправие ребенка. Для психологического благополучия и  родительских установок женщин характерна межпоколенная трансляция: психологическое благополучие дочери прямо связано с психологическим благополучием ее матери, родительские установки дочерей взаимосвязаны с соответствующими родительскими установками их матерей [53]. Взаимосвязь психологического благополучия и религиозной ориентации личности рассмотрена в работе М.Н. Семенова [121], психологическое благополучие работающих женщин - М.В. Бучацкой [35], взаимосвязь психологического благополучия личности с переживанием террористической угрозы в работах Н.В. Тарабриной, Ю.В. Быховец, Н.Н. Казымовой [131], динамику психологического благополучия в студенческий период анализируют Л.Б. Козьмина [71] и О.С. Машарская [88], специфику психологического благополучия в пожилом и старческом возрасте рассматривают Ю.Б. Дубовик [51] и Я. Танг [182], определяются личностные детерминанты и факторы благополучия [17, 18, 116, 137], связь психологического благополучия и профессионального развития [30, 109]. Взаимосвязь субъективного благополучия и ценностно-смысловых ориентаций подробно рассматриваются в работах Р.М. Шамионова [150] и Е.Е. Бочаровой [27, 28], результаты которых позволяют нам соотносить субъективное и психологическое благополучие личности.

Таким образом, получено значительное количество данных, свидетельствующих о разносторонней взаимосвязи психологического благополучия с различными аспектами личности. Психологическое благополучие – социально-психологическое образование, которое в свою очередь, выступает детерминантой развития и становления личности, обусловливающее степень её самореализации и самоактуализации.

4. Социально-психологический анализ уровней и типов благополучия личности.

В одной из недавних работ А.Л. Журавлёва и А.В. Юревича [4] отмечено значительное число исследований, посвящённых теме психологического благополучия человека, его удовлетворённости собственной жизнью, чувству самореализации в различных социо-экономических и социо-политических условиях разных стран. Мы видим, что вместе с тем, как различного рода кризисы затрагивают социально-психологическую сферу личности, не угасает потребность в понимании общих механизмов и закономерностей достижения ею того ощущения, переживания, что в философском контексте именуется счастьем, а в психологическом, скорее, благополучием или позитивным функционированием. Начиная с работ Н. Брэдбурна, Э. Диннера, продолжая исследованиями К. Рифф, Р.М. Райана, Э. Л. Диси, и уже отечественными учёными – Л.В. Куликовым, Л.В. Жуковской, Р.М. Шамионовым и др. – концепция психологического благополучия дифференцируется на различные подходы, включает в себя разнообразные точки зрения, объединяющим центром которых является положение о том, что благополучие человека – итог взаимодействия ряда объективных и субъективных факторов. Если сосредоточиться на обсуждении именно субъективных факторов, то можно обнаружить определённую значимость тех или иных личностных коррелятов для переживания благополучия. В данном исследовании мы предлагаем рассматривать психологическое благополучие сквозь призму системы отношений личности.

Отношения личности являются одной из центральных категорий отечественной психологии и, согласно В.Н. Мясищеву, «в развитом виде представляют целостную систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей личности с различными сторонами объективной действительности. Эта система вытекает из всей истории развития человека, она выражает его личный опыт и внутренне определяет его действия, его переживания» [5, с. 143]. Иными словами, ученый приходит к постулированию ведущей роли отношений в жизни и развитии личности. Н.И. Сарджвеладзе, вслед за А.Ф. Лазурским, В.М. Мясищевым, предлагает всё разнообразие отношений личности рассматривать как систему: отношение к другим людям, к внешней действительности (миру), к себе [6].

Таким образом, собственно, психологическое благополучие мы определяем как интегральный феномен, характеризующий позитивное функционирование человека, выражающийся в субъективном ощущении удовлетворённости жизнью, реализации собственного потенциала, высокой интегрированностью и опосредованный системой отношений личности (с другими людьми, миром, собой).

По итогам психодиагностического исследования, в котором приняли участие 360 человек в возрасте 17 – 25 лет (из них 65% женщин и 35% мужчин), с помощью тестовых норм, нами были определены три уровня психологического благополучия: низкий (16% выборки), средний (55% выборки) и высокий (29% выборки). Были использованы методики: опросник «Шкала психологического благополучия К. Рифф» (адаптированный Л.В. Жуковской и Е.Г. Трошихиной); опросник межличностных отношений В. Шутца (под ред. А.А. Рукавишникова); методика определения доминирующего состояния Л.В. Куликова; опросник «Невротические черты личности»; тест «Незаконченные предложения» Дж.М. Сакса и С. Леви; рисуночный тест Э. Вартегга.

По результатам корреляционного анализа (коэффициент корреляции Спирмена) мы увидели, что качество взаимосвязи между компонентами, входящими в структуру психологического благополучия, меняется, в зависимости от его уровня. Компоненты психологического благополучия, выделенные К. Рифф: личностный рост (ориентация на развитие личности, ощущение самореализации), компетентность в управлении окружающей средой (готовность брать на себя ответственность, умение справляться с трудными жизненными ситуациями), жизненные цели (ценностно-смысловые ориентиры), самопринятие (знание и понимание собственной личности, позитивное к ней отношение), автономия (умение действовать самостоятельно, чувство собственной полноценности), позитивные отношения с другими (опыт близких эмоциональных отношений с другими, ориентация на ценность другого человека и межличностной связи с ним) [8]. При низком уровне благополучия мы наблюдаем, что из его структуры исключаются такие компоненты как «Компетентность» и «Самопринятие» – они не влияют на общий уровень благополучия и практически не имеют взаимосвязей с другими компонентами – «Автономией», «Личностным ростом», «Позитивными отношениями» и «Жизненными целями», которые в свою очередь, положительно взаимосвязаны друг с другом и с общим уровнем благополучия в целом. Для среднего уровня психологического благополучия характерно наличие различных (положительных и отрицательных) взаимосвязей между компонентами, однако из структуры благополучия исключается компонент «Личностный рост» – он не влияет на общий уровень благополучия и другие структурные составляющие. Иную картину мы видим в случае высокого уровня психологического благополучия. Каждый из компонентов положительно взаимосвязан с общим уровнем благополучия, но при этом отсутствуют взаимосвязи между ними.

Таким образом, наличие на низком и среднем уровне благополучия компонентов, исключённых из общей структуры, может свидетельствовать о низкой и средней интеграции личности. Под интеграцией мы понимаем процесс, в котором все составляющие черты или качества индивида действуют согласованно, как единое целое, что служит признаком здорового функционирования личности, успешной систематизации субъектом социального опыта и осуществления полноценной коммуникации с окружающими [1]. Следовательно, структура высокого уровня психологического благополучия свидетельствует о высоком уровне интеграции личности, когда все компоненты равноправно участвуют в повышении или понижении уровня благополучия, что может становиться значимым ресурсом для личности.

По результатам факторного анализа, были выделены следующие компоненты для каждого из уровней психологического благополучия.

Низкий уровень характеризуется пятью факторами (общая дисперсия 57,1%):

Экстравертированная установка и стремление к слиянию (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 18,3%), высокие нагрузки от переменных «Позитивное отношение к отцу» (0, 874), «Позитивное отношение к матери» (0,822), «Позитивное отношение к себе» (0,783), «Готовность брать на себя ответственность» (0,781), «Позитивное отношение к миру» (0,758), «Интроверсия» (-0,748), «Позитивное отношение к другим» (0,692), «Конструктивное восприятие собственного прошлого» (0,555), «Ожидание контроля со стороны других» (0,548), «Оптимистические ожидания от будущего» (0,543), «Социальнаянеадаптивность» (-0,412). Данный фактор свидетельствует об ориентации на позитивные отношения с другими при постоянном взаимодействии со знакомым кругом общения. При этом важную роль играет наличие опыта близких и позитивных отношений с родителями – как условие дальнейшей готовности к взаимодействию с другими людьми. Экстравертированная установка в сочетании с высокой адаптивностью, возможно, переходящей в конформизм, стремление к внешне проявляемому активному социальному участию при сохранении внутренней пассивности (ожидание, что другие будут контролировать, устанавливать границы и правила взаимодействия).

Неуверенность, связанная с самореализацией (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 12,1%), высокие нагрузки от переменных «Личностный рост» (0,870), «Жизненные цели» (0,732), «Позитивные отношения» (0,657), «Психологическое благополучие» (0,656), «Неуверенность в себе» (0,595), «Автономия» (0,490) – психологическое благополучие связано с ощущением тревоги, порождаемой необходимостью личностного изменения. Повышение уровня психологического благополучия предполагает возможность становиться субъектом собственной жизни [7], но, в данном случае, учитывая первый фактор, можно заключить, что психологическое благополучие становится неблагополучием и может избегаться за счёт хаотичной социальной активности.

Аффективная лабильность и негативный эмоциональный фон (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 9,8%), высокие нагрузки от переменных «Чувство вины» (0,782), «Страх и тревога» (0,738), «Чувство одиночества» (0,566), «Сверхконтроль» (-0,510), «Аффективная неустойчивость» (0,509) – фактор свидетельствует о наличии определённых переживаний, связанных с ощущением психологического неблагополучия, что влечёт за собой изменение поведения в отношении других. Вследствие чего – ориентация на сверхконтроль собственных эмоций и их проявления для подавления негативных эмоций.

Тенденция к пассивной социальной включённости (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 9,5%), высокие нагрузки от переменных «Ожидание аффекта от других» (0,709), «Ожидание социального интереса со стороны других» (0,707), «Проявление эмоций» (0,647), «Включённость в социальные группы» (0,639), «Конструктивно-оптимитическое отношение к проблемам» (0,577), «Социальная пассивность» (0,560) – ориентация на пассивное взаимодействие – ожидание внимания, выражения аффекта со стороны других при сохранении собственного контроля за ситуацией. Ощущение позитивного разрешения возникающих трудностей при условии включённости в социальные отношения, группы.

Самоконтроль как условие самопринятия (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 7,4%), высокие нагрузки от переменных «Самопринятие» (0,709), «Контроль со своей стороны» (0,665), «Ипохондричность» (-0,627), «Компетентность» (0,400) – определённый уровень самопринятия достигается за счёт самоконтроля, контроля других и проявлении компетенции в управлении окружающей средой. При отсутствии значимых позитивных отношений с другими людьми личностным ресурсом может стать ощущение собственной компетентности без повышения уровня психологического благополучия в целом.

Таким образом, мы видим, что личность с низким уровнем психологического благополучия не имеет опыта позитивных близких отношений со значимым другим, что определяет потребность в нахождении других ресурсов (одним из которых со временем может стать ощущение компетентности в управлении окружающей средой). Однако, ни компетентность, ни самопринятие не становятся фактором повышения уровня психологического благополучия, исключаясь из его структуры. Отношения с другими людьми выстраиваются через призму постоянного контроля за другими и ожидания активного позитивного отношения (выражения положительных чувств, приглашения стать частью той или иной группы) при сохранении собственной пассивной позиции (связанной со страхом быть отвергнутым). Негативный эмоциональный фон, потребность в самоконтроле, как следствие – действие механизма проекции. Отношение к миру скорее как к угрожающему, несправедливому.

Средний уровень психологического благополучия определяется факторами (общая дисперсия 52,2%):

Социальные ожидания, связанные с основными потребностями в общении (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 10,8%) высокие нагрузки от переменных «Включённость в социальные отношения и группы» (0,858), «Выражение аффекта» (0,765), «Ожидание социального интереса со стороны других» (0,751), «Ожидание выражение аффекта со стороны других» (0,729), «Ожидание контроля от других» (0,669), «Выражение контроля других» (0,599) – социальная ориентация не связывается с ощущением благополучия.Представления и ожидания, связанные с другими, в данном случае не влияют на удовлетворённость процессом жизни.

Позитивные ожидания, связанные со значимым другим (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 9,6%), высокие нагрузки от переменных «Положительное отношение к другим» (0,743), «Позитивное отношение к матери» (0,737), «Позитивное отношение к миру» (0,717), «Позитивное отношение к отцу» (0,591), «Оптимистические ожидания от будущего» (0,484) – позитивное отношение к другим людям и миру при условии наличия опыта позитивных близких отношений со значимыми другими.

Аффективный комплекс самоотношения (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 9,1%), высокие нагрузки от переменных «Чувство вины» (0,721), «Страх и тревога» (0,708), «Аффективная неустойчивость» (0,676), «Чувство одиночества» (0,476), «Чувство обиды и злости» (0,462), «Позитивное отношение к себе» (0,448), «Готовность принимать ответственность» (0,414) - при внешне проявляемой доброжелательной позиции – сохранение внутреннего негативного фона, связанного с самоотношением и гиперответственностью. Наличие близкого круга общения является необходимым ресурсом для поддержания собственной ценности и значимости.

Интровертированная пассивная установка (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 8,1%), высокие нагрузки от переменных «Сверхконтроль» (0,846), «Ипохондричность» (0,682), «Социальная пассивность» (0,604), «Неуверенность в себе» (0,541), «Интроверсия» (0,511) – сверхконтроль обусловливает ипохондричность, социальную пассивность – в чём проявляется стремление к созданию внешне приемлемому позитивному социальному образу при сдерживании внутренних негативных переживаний.

Чувство собственных возможностей (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 7,6%), высокие нагрузки от переменных «Общий уровень психологического благополучия» (0,926), «Компетентность» (0,591), «Жизненные цели» (0,508) – чувство компетентности в управлении внешней средой взаимосвязано с ощущением благополучия. В этом случае возможна постановка целей, определение плана их реализации в совокупности с ощущением собственной значимости, уверенности в своих силах.

Потребность в сохранении близкого круга общения (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 7,0%), высокие нагрузки от переменных «Автономия» (0,580), «Позитивные отношения» (-0,578), «Конструктивное отношение к проблемам» (0,556), «Личностный рост» (-0,489), «Самопринятие» (0,463) – ориентация на неизменность актуальной ситуации, в том числе, социальных отношений и близкого круга общения как условия позитивного самоощущения (приоритет «здесь и теперь»). Изменение собственной личности может связываться с тревогой потери значимых отношений, которые формируют чувство благополучия, поэтому личностный рост и большая самостоятельность избегаются.

Таким образом, средний уровень психологического благополучия характеризуется ориентацией на контроль внешней среды, но в то же время, сопровождается развитием собственной компетентности, что в свою очередь, повышает уровень психологического благополучия. Эта группа склонна к идеализации других, чрезмерной ориентации на актуальные социальное положение и отношения, позитивное отношение к миру сопровождается негативным эмоциональным фоном, связанным с отношением к себе. Ориентация на малый, значимый круг общения, его сохранение, в том числе, за счёт избегания изменений собственной личности.

Высокий уровень психологического благополучия характеризуется факторами (общая дисперсия 50,0%):

Позитивная система отношений к людям, миру, себе (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 14,0%), высокие нагрузки от переменных «Позитивное отношение к матери» (0,864), «Позитивное отношение к себе» (0,826), «Позитивное отношение к отцу» (0,778), «Позитивное восприятие собственного прошлого» (0,627), «Конструктивное отношение к проблемам» (0,621), «Готовность принимать на себя ответственность» (0,620), «Позитивное отношение к миру и его порядку» (0,529), «Позитивное отношение к другим людям» (0,508), «Конструктивное отношение к будущему» (0,457), «Неуверенность в себе» (-0,443) – первый опыт позитивных отношений – детско-родительских – определяет высокий уровень психологического благополучия, уверенности в себе. Первичные отношения выступают прообразом позитивных отношений к миру в целом, другим людям. Проявляется готовность быть активным участником жизни, субъектом.

Социальные ожидания, связанные с основными потребностями в общении (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 12,0%), высокие нагрузки от переменных «Включённость в социальные отношения и группы» (0,847), «Ожидание выражение аффекта со стороны других» (0,783), «Выражение аффекта» (0,767), «Ожидание контроля от других» (0,743), «Выражение контроля других» (0,619), «Ожидание социального интереса со стороны других» (0,539) – ориентир на сбалансированные отношения с другими, без стремления контролировать, сопровождаемые выражением доверия и ориентацией на конструктивное гармоничное взаимодействие.

Социальная пассивность как защитный механизм (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 8,3%), высокие нагрузки от переменных «Аффективная неустойчивость» (0,808), «Социальная пассивность» (0,613), «Жизненные цели» (0,537), «Общий уровень психологического благополучия» (0,480), «Чувство обиды и злости» (0,445) – при наличии негативного аффекта повышается социальная пассивность как условие самосохранения в условиях реальной или мнимой невозможности изменения ситуации или воздействия на среду. Однако, вместе с тем, внутреннее ощущение благополучия может повлечь за собой определённую социальную пассивность как следствие возможности самоизменения и изменения отношений (без необходимости воздействия на окружающий мир).

Позитивные отношения как личностный ресурс (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 7,9%), высокие нагрузки от переменных «Социальная неадаптивность» (0,756), «Позитивные отношения» (-0,725), «Интроверсия» (0,638), «Автономия» (0,544) – наличие опыта позитивных отношений ориентирует на гибкость в отношении к другому, определяет необходимость выстраивать диалогичный контакт при сохранении собственной позиции, что в свою очередь выступает ресурсом при ощущении тревоги и сверхориентации на собственные потребности.

Сверхконтроль как условие реализации личностного потенциала (вклад в общую суммарную дисперсию составляет 7,8%), высокие нагрузки от переменных «Сверхконтроль» (0,731), «Ипохондричность» (0,678), «Чувство одиночества» (-0,468), «Компетентность» (0,440) – сверхконтроль выступает ресурсом при сохранении ориентации на личностный рост и ощущении собственной компетентности.

Таким образом, высокий уровень психологического благополучия характеризуется наличием опыта близких позитивных отношений, выступающим базисом для выстраивания в дальнейшем конструктивной системы отношений к другим людям, миру и себе. Высокий уровень рефлексии, обращённости на себя, конфликты преодолеваются внутрипсихически(доминанта социальной пассивности и отсутствие контроля за другими). Респондентам с высоким уровнем благополучия свойственна стрессоустойчивость, социальная адаптированность с учётом сохранения собственной позиции.

Далее, анализируя социально-психологические характеристики, которые свойственны различным уровням психологического благополучия, мы обнаружили, что получили данные, которые в некоторых аспектах соотносятся с классификацией смыслов личности по Б.С. Братусю. Однако, что важно, в основу выделения уровней смысла был положен именно тип отношения личности к миру, другим людям и себе. Иными словами, именно отношение в данном случае выступает центральным содержательным критерием типологизирования личности [2, с. 285-298]. По мнению Б.С. Братуся, существует: эгоцентрический уровень, характеризуемый ориентацией, прежде всего, на достижение собственной выгоды. В этом случае, другой человек – представляется средством реализации собственных потребностей, мир в целом – определённым «хранилищем» всех необходимых ресурсов, обязанный предоставлять их в виду субъективного ощущения эгоцентрической личностью его долженствования перед ней.

Группоцентрический уровень – отражает идентификацию человека с какой-либо малой группой. При этом отношение к другим людям является следствием заключения «свои» - «чужие». Отношение к миру условно доверительное, однако есть стремление оставаться в пределах своей группы во что бы то ни стало.

Просоциальный уровень, гуманистический – личность чувствует себя хорошо как наедине с собой, так и в малых и больших группах, здесь происходит признание общечеловеческих ценностей – принятие ценности личности другого, доверие к миру, здоровая любовь к себе.

Духовный уровень (упоминается в работах Б.С. Братуся позже) – «это уровень, на котором определяются субъективные отношения человека сбеспредельным, устанавливается его личная религия, т.е. отношение к конечным вопросам и смыслам жизни» [3, с.293].

Таким образом, опираясь на данные корреляционного и факторного анализа, мы видим, что различные уровни психологического благополучия обладают также разной системой отношений. В соответствии с этим, можем выделить определённые типы личности: неблагополучный эгоцентрический тип с низкой интеграцией личности, средне-благополучныйгруппоцентрический тип с умеренной интеграцией личности, благополучный просоциальный тип с высокой интеграцией личности.

Первый тип – неблагополучный эгоцентрический с низкой интеграцией личности – характеризуется внешним проявлением социальной активности, адаптированности, однако при этом подобная социализированность носит эгоцентрический характер – другой человек и общество в целом рассматриваются с точки зрения реализации собственных потребностей, активность может быть суматошна, хаотична, возможно, стремление любым способом не остаться наедине с самим собой. Отношение к себе – полярное, инфантильно-всепрощающее и, в тоже время, инфантильно-отвергающее, связанное с низкой интегрированностью личности, размытостью представлений о себе, самонепринятием и, как итог, – постоянной тревогой. Личность не стремится к проявлению компетентности в управлении внешней средой, не видит в принятии ответственности за собственную жизнь возможного ресурса для развития. Отношение к миру преобладает настороженное, без доверия. Неудача в одной из сфер жизни может повлечь за собой резкое ухудшение эмоционального состояния в целом, ещё большее понижение уровня благополучия.

Особенностью второго типа – средне-благополучного группоцентрического с умеренной интеграцией личности – является ориентация, прежде всего, на близкий и постоянный круг общения, на референтную группу. Отношение к другим выстраивается на основании заключения «свои» - «чужие», отнесение другого человека по тем или иным характеристикам к ингруппе («моя») или аутгруппе («не моя»). Отношение с первыми поддерживаются эмоционально доверительные, тёплые, реальные социальные отношения со вторыми не поддерживают, могут их умышленно избегать. По отношению к близким людям проявляют заботу, любовь, и вместе с тем – контроль, по отношению к «чужим» – настороженность, равнодушие. Ориентированы на сохранение значимых отношений без установления новых. Отсюда, как следствие, не стремятся к саморазвитию, личностному росту, так как изменение собственной личности может повлечь за собой изменение и перестройку значимых отношений. В целом, мир для личности этого типа представляется как условно безопасное место, обладающее необходимыми ресурсами для реализации собственного потенциала, позитивного функционирования. Однако, поскольку самореализация может рассматриваться как мешающая актуальным отношениям, может выбираться такой её вид, при котором личностный рост сводится к минимуму. Отношение к себе условно-принимающее, поскольку в данном случае, рефлексия осуществляется за счёт получения обратной связи от других значимых людей.

Для третьего типа – благополучного просоциального с высокой интеграцией личности – характерно доброжелательное отношение к другим людям, характеризующееся, прежде всего, ориентацией на принятие личности другого, признание её ценности. За счёт этого они социально пассивны, что связано с высоким уровнем рефлексии, ориентацией на самоизменение, изменение отношения к ситуации. Поскольку, другой человек представляется ценностью – нет субъективного ощущения права его менять или оказывать на него воздействие. Поэтому внимание переносится на собственные переживания и установки. Отношение к миру как к изначально хорошему, цельному, правильному. Личностные кризисы, вызванные внутренними или внешними факторами, переживаются за счёт доверия к миру и его мироустройству, чувства собственной компетентности, уверенности в собственных силах, наличия позитивных отношений с другими. Повышение уровня психологического благополучия происходит за счёт изменения даже одного его компонента (увеличение автономии, более осознанное самопринятие и др.), интегрированность личности – являются важным ресурсом для самореализации и позитивного функционирования личности.

Мы предполагаем наличие четвёртого типа психологического благополучия – высоко благополучный духовный тип с сильной интеграцией личности. Данному типу свойственно усиленные показатели по всем компонентам высокого уровня благополучия и их фактического слияние. Такая личность обладает способностью к трансценденции, экзистенциальной направленности, преобладает отношение к миру, себе и другим людям как к целому, диалектически взаимосвязанному. Однако в нашем исследовании данный тип не был проявлен, что представляет интерес для дальнейшего изучения.

5. Субъективное благополучие личности.

5.1 Этнопсихологические особенности взаимосвязи субъективного благополучия и саморегуляции личности.

В числе актуальных проблем современной психологии весьма существенной является выявление этнопсихологических характеристик взаимосвязи субъективного благополучия и саморегуляции личности, определяющих в своей совокупности систему регуляции поведения личности в условиях поликультурного многообразия. Весьма значимыми являются фиксация доминирующих тенденций социальных процессов, протекающих в группах (этногруппах) и в обществе в целом, их влияние на процессы саморегуляции и самоорганизации личности, а также условий, способствующих повышению роли личности в качестве субъекта социальных, этносоциальных отношений. Проблема выявления природы саморегуляции личности, описания путей ее формирования и развития в настоящее время изучается в раз- личных отраслях психологической науки. Повышение научного и практического интереса к этому личностному свойству неслучайно. Это обусловлено, прежде всего, тем, что в силу происходящих в обществе социальных трансформаций необходимость самовыражения, самостоятельности, выбора человеком своего независимого пути, своего способа жизнедеятельности становится все более актуальной. Кроме того, это расширяет возможности выявления психологических особенностей самореализации личности в зависимости от её социально-демографических, национально-этнических и индивидуально-типологических особенностей, её социокультурного окружения. Важным становится и выявление механизмов реализации своих возможностей в разных сферах социальных практик, способствующих совершенствованию значимых ресурсов своего «Я», что в немалой степени отражается на переживании благополучия и неблагополучия. Традиционно саморегуляция определяется психологами как способность личности к устойчивому функционированию в различных условиях жизнедеятельности. В контексте структурно-функционального подхода саморегуляция понимается как системно организованный психический процесс по инициализации, построению, поддержанию и управлению всеми видами и формами внешней и внутренней активности, который направлен на достижение принимаемых субъектом целей в единстве своих энергетических, динамических и содержательно-смысловых аспектов (Э. А. Голубева, О. А. Конопкин, А. И. Крупнов, В. И. Моросанова, Г. С. Прыгин).Саморегуляция личности представляет собой сложную функциональную, многоуровневую, динамическую систему, комплекс психологических образований. Исходным в данном комплексе является установочно-целевой компонент, в котором интегрируются конкретные цели, установки, намерения и общая программа инструментально-смыслового обеспечения, и реализация того или иного отношения в конкретных условиях поведения и деятельности. Как показано в ряде работ [1, 2], интегральным, системообразующим психологическим механизмом регуляции социального поведения личности является ее направленность на само- регуляцию и самоорганизацию, детерминируемая особенностями взаимодействия её интра- и интерструктур. Известен и тот факт, что саморегуляция реализуется разными психическими средствами: образами (С. Д. Смирнов, Н. Д. Завалова, В. А. Пономаренко), понятиями, знаниями, чувствами (Е. А. Климов, Е. Л Яковлева), регуляторным опытом (А. К. Осницкий), установками (Е. В. Шорохова, В. А. Ядов, В. В. Новиков, М. А. Цискаридзе и др.), интроецированными нормами (М. И.Бобнева, Е. В. Шорохова), мнениями и ценностями значимых Других (Е. Р. Калитеевская, Д. А. Леонтьев и др.), ценностной системой, системой представлений личности о себе, зафиксированной в образе «Я», притязаниями личности. В целом указанный набор психологических феноменов, с одной стороны, отражает представления об организации личностной саморегуляции, с другой ‒ свидетельствует о том, что саморегуляция выступает механизмом, «обеспечивающим согласованность и координацию “инородных и разноуровневых”» систем личности [3, с. 57], в то же время предусматривающим (согласно П. К. Анохину) наличие обратной связи в ходе реализации любого человеческого акта. Действительно, как отмечает И. Г. Дубов, «саморегуляция может при необходимости описываться и как совокупность процессов реализации притязаний (а процесс реализации притязаний ‒ как широко понимаемая саморегуляция). Так же неоспоримо и то, что уровень удовлетворенности индивида так или иначе влияет на уровень его притязаний» [4, с. 19]. Об эффективности взаимодействия процессов саморегуляции, «обеспечивающих согласованность и координацию “инородных и разно-уровневых”» систем личности, свидетельствует чувство субъективного благополучия, ключевыми причинами которого являются состоявшиеся самореализация, самоактуализация. Следует отметить, что теоретическая и исследовательская деятельность в этой области разворачивается вокруг таких понятий, как личностная саморегуляция и саморегуляция деятельности, внутренняя близость которых связана с взаимодополнением друг друга. И в той, и в другой, как уточняет А. К. Болотова, имеют место регуляция действий и регуляция отношений, но в саморегуляции деятельности преобладает регуляция действий, а в саморегуляции личности ‒ регуляция отношений [5]. Отметим, что регуляция жизнедеятельности человека со стороны объективных отношений, связывающих его с миром, принимает форму саморегуляции, осуществляемой личностью ‒ психологической

структурой, в которой в специфической форме представлены и упорядочены эти отношения. Не менее существенным является и то, что в разных сферах жизнедеятельности личности структурная организация саморегуляции и межфункциональных взаимосвязей отличается вариативностью уровневых характеристик. Подтверждением тому являются данные ряда исследований, выполненных Т. А. Индиной [6], А. К. Осницким [7], В. И. Моросановой [8], З. И. Рябикиной [9] и др. Тем не менее, несмотря на наличие значительного корпуса исследований в области психологии саморегуляции, проблема личностной саморегуляции в соотношении с субъективным благополучием в сфере этнического не получила должного внимания и сохраняет свою значимость.Прежде всего, отметим, что этносоциальная и конфессиональная ситуации в обществе актуализируют исследовательский интерес к изучению этнопсихологической проблематики, в том числе и применительно к проблемам личностной саморегуляции, поскольку в «процессе саморегуляции раскрываются внутренние резервы человека, дающие ему относительную свободу от обстоятельств, обеспечивающие даже в самых трудных условиях возможность актуализации» [10, с. 56]. Становление особенностей саморегуляции личности происходит в процессе социализации при одновременном влиянии основных составляющих социально-исторического образа жизни: культурно-исторического опыта и факторов, вызванных социально-экономически- ми изменениями в общественной жизнедеятельности. Этнокультурная причастность личности во многом обусловливает различия в поведении, переживании психических состояний, отражающихся в индексе субъективного благополучия и способах их регуляции. Подтверждением тому являются данные ряда исследований, вы-полненных Е. Е. Бочаровой [11], В. В. Гриценко [12], А.О. Прохоровым, И. Г. Ларионовой [13], Р. М. Шамионовым [14] и др

5.2 Субъективное благополучие, как фактор социального бытия.

Проблема субъективного благополучия личности по праву занимает одну из центральных позиций в современной социальной психологии. Это связано с возрастающим запросом к науке в определении психологической картины данного явления, механизмов его формирования, способов достижения. Научный интерес к нему обусловлен рядом объективных обстоятельств, среди которых ведущее место занимает расширение бытийных пространств личности, возрастающих возможностей, а также противоречивая динамика «ощущения счастья», которое «ускользает» вместе со смысловой определенностью. В зарубежных изданиях идет оживленная дискуссия относительно различных его составляющих и особенностей в различных обстоятельствах индивидуальной жизни и групповых (межгрупповых) отношений. Количество публикаций, посвященных проблеме благополучия, растет из год в год, но по преимуществу это эмпирические работы. Вместе с тем специалисты разных стран, изучающие субъективное благополучие личности, приходят к выводу о необходимости теоретических исследований, способных выйти за пределы частных случаев оценки субъективного благополучия на уровне межгрупповых (или даже межнациональных) сравнений. Цель данной статьи – провести теоретический анализ субъективного благополучия личности в аспекте ее социального бытия и бытийных пространств. Субъективное благополучие является своего рода внутренним мерилом, критерием и регулятором бытия субъекта, в котором сходятся его цели, программы и их реализация. Поскольку человек – существо социальное, обладающее личностностью, его цели и сценарии жизни обеспечены всей историей существования человечества и взаимодействием с Другими в микро- и макросоциуме в репрезентированном им виде. Поэтому субъективное благополучие всегда связано с социальными установками, представлениями, долженствованиями и другими характерными для социализированного человека явлениями. Будучи субъектом социального бытия, личность способна интегрировать множество собственных проявлений и объективных обстоятельств своей жизнедеятельности. При этом, невзирая на определенные различия эмоционально-оценочного отношения в реализации себя в различных бытийных пространствах, имеются инвариантные составляющие, обеспеченные эффектами социализации. Изучение субъективного благополучия личности осложняется ввиду сочетанности этих переменных – достаточно устойчивой стратегии оценки (атрибуции причин и результатов бытия) и собственно бытийных отношений, обеспеченных субъектной позицией (уровнями субъектности), субъектными свойствами, рефлексивными механизмами и т.п. Между тем имеются и определенные трудности в соотнесении бытийных пространств, которые не могут быть признаны равнозначными (равноценными) для субъекта и в разной степени определяют психологическую картину субъективного благополучия. Кроме того, целостное переживание жизни и дискретные оценки раз- личных явлений жизни могут в значительной степени расходиться. Как известно, способность человека инициировать свою активность, определяя и расширяя бытийные пространства, является важнейшим свойством субъекта. В то же время выстраивание жизнедеятельности и социальных (и социально-психологических) отношений требует сосредоточения на целевых, процессуальных и результирующих характеристиках активности, ее регуляции (саморегуляции). В действительности эмоционально-оценочное отношение к своей активности, взаимоотношениям, себе (самореализации) и в целом к жизни является, с одной стороны, индикатором ее успешности, а с другой, выступает ее своеобразным побудителем. Субъективное благополучие – интегральное динамичное образование; оно не предполагает одновременности положительных векторов во всех областях активности, характеризуется диахронностью различных составляющих, но при этом образуется за счет определенного критического накопления и рефлексии опыта. Соответственно, оно есть результат соотнесенности личности и субъекта. Поэтому весьма продуктивным, на наш взгляд, в исследованиях субъективного благополучия является субъектно-бытийный подход (В. В. Знакова, З. И. Рябикиной и др.), в соответствии с которым в центре внимания оказываются смысловые образования, выражающие ценностное отношение субъекта к миру. При этом особое значение придается соотнесенности знания о мире с ценностными представлениями о должном [1]. Эти представления формируются благодаря  социализации личности, интеграции различных внешних по отношению к ней предписаний, что не уменьшает роли субъектности, а, напротив, «характеризует человека как субъекта жизни (курсив мой. – Р. Ш.) со стороны социальной компетентности» [2]. Личность понимается как не замкнутая внутренним, а включает «внешние по отношению к психике объективные пространства явлений, реорганизуемые ею, в соответствии со структурой ее смыслов» [3, с. 55]. В этом смысле объективные условия бытия задают меры пространств, в которых развивается и реализуется личность, и соответствующие им качественные уровни притязаний. Определяющим в формировании субъективного благополучия является соотнесение цели и результата активности, что происходит за счет рефлексии. Было бы крайне опрометчиво утверждать, что рефлексия любого уровня способна в достаточной степени обеспечить адекватность этого соотнесения, поэтому возможны различные варианты субъективного благополучия, порой, казалось бы, не имеющего объективного подкрепления в виде согласования этих инстанций. Кроме того, Е. А. Сергиенко характеризует согласование задач личности и интегративных возможностей субъекта психологической зрелостью человека [4]. Иначе говоря, чем в большей степени субъективное благополучие личности основано на согласованности инстанций, тем в большей степени можно говорить о психологической зрелости человека вообще. На разных уровнях социализации личности возможны различные качественные уровни осмысленности и рефлексии в соответствии с тем социальным знанием,

тем уровнем опыта, которым субъект обладает в настоящем, т.е. имеются значительные ограничения, связанные с социализацией в различных условиях. Поэтому субъективное благополучие у лиц, принадлежащих различным культурам (субкультурам), странам, может быть одинаковым по степени, но отличным по качественному основанию. Это является одной из основных пре- град для межгруппового сравнения его уровней. В соответствии с теорией самодетерминации [5] субъективное благополучие также понимается как «полноценное функционирование»  личности в социальном пространстве, однако его критерии недостаточно ясны. Вопрос о «достоверности» субъективного благополучия также остается вне исследовательского внимания, что связано со сложностью операционализации критериев согласований инстанций. Ценностное отношение к миру, своему бытию (в том числе интеграция отношений к различным его аспектам, «пространствам») формируется на уровне постоянной «сверки», преломления усвоенного, понятого, принятого, пережитого и предписанного, ожидаемого, требуемого, объективно заданного (учитывая и результаты активности самого человека). Отметим, что субъективное благополучие складывается не только из отношения к внешнему объективному результату активности, но и ее внутренним эффектам в виде самоотношения, самоценности, целостности. Применительно к изучению субъективного благополучия личности это предполагает изучение не только (и не столько) прямой оценки удовлетворенности жизнью или «уровня счастливости», но, прежде всего, представлений о соотнесенности жизненных событий, их цепочек и целостного бытия с ценностно-смысловыми образованиями, хотя бы в понимаемом (осознаваемом) их виде. Такое исследование открывает перспективы анализа психологической картины субъективного благополучия, что само по себе важно для понимания содержательной организации этого явления, выявления тех образований личности, которые во многом определяются условиями социализации, ее ситуативного и глубинного традиционного, уходящего вглубь истории жизни и отношений многих поколений содержания. Последнее особенно важно в связи с различного рода процессами мобильности в обществах, а также взаимопроникновением культур (этнических, социодемографических и др.),  в результате чего и происходит размывание границ определенности ценностей, их системные сбои и хаотичность, спутанность. Это накладывает особую ответственность насубъекта, способного к саморазвитию и самодетерминации, преодолению издержек своей социализации: вспомним пророческие слова М. Мид о самостоятельном определении мировоззренческих, ценностных приоритетов субъектом в процессе своей социализации. Важно отметить, что на протяжении дли- тельного времени исследователи субъективного благополучия личности в большей степени стремились выделить факторы, условия и закономерности этого явления. Однако важным представляется понимание того, что это, прежде всего, переживание личности, основанное на его опыте, в отношении его опыта и порождения опыта. Поэтому представляется важным экзистенциальный план анализа, в соответствии с которым необходимо изучение «ценностно-смысловой позиции субъекта, оказывающей решающее влияние на формирование смысла фактов, событий» [6, с. 34]. Важнейшим с точки зрения понимания субъективного благополучия личности является соотношение обыденного и экзистенциального опыта. В. В. Знаков четко различает эти явления по ряду критериев: «наличие или отсутствие в структуре опыта метасистемной организации; ориентация на “субъективный” способ определения самого значимого, ценного для субъекта и на “объективный” выход за содержательные пределы ситуации, абстрагирование от ее конкретных обстоятельств, обобщение; оценка субъектом событий и ситуаций человеческого бытия либо как привычных, либо как критических, резко отличающихся от повседневных», отмечая тем не менее неразрывную связь двух видов опыта [6, с. 33–34]. Необходимо отметить, что в результате различных попыток осмысления феномена субъективного благополучия личности исследователи пришли к его пониманию, прежде всего, с позиций единства обыденного и экзистенциального опыта. Это связано с тем, что попытки оценки субъективного благополучия на основе каких-либо достижений (в том числе экономических) или  объективных социальных показателей не увенчались успехом. Речь идет о понимании субъективного благополучия как явления, базовой инстанцией которого выступает переживание опыта (и опыт переживаний). При этом опыт – это не только нечто случившееся, происходящее, но и потенциальное. Важное значение для субъективного благополучия принадлежит представлению о возможном, достижимом, соответствующем должному. Единство времен для субъекта здесь означает движение как в одном, так и в другом направлениях, что задает определенные векторы для переживания настоящего. Однако происходит не просто фиксация опыта, его отражение, но формирование отношения к этому опыту, соотнесение его с ценностно-смысловым статусом

личности. Установление связи между осязаемыми (воспринимаемыми) характеристиками бытия и ценностными установками, целями и есть основание субъективного благополучия, его динамики и валентности. Поэтому и исследования субъективного благополучия личности, чего бы они ни касались – динамики, различий, особенностей и т.п., – должны быть связаны с изучением, как говорил В. Франкл [7], его предметной соотнесенности, т.е. в соответствии с контекстом этого опыта, с целями и ценностно- смысловыми характеристиками личности. Между тем необходимо отметить и то, что на разных этапах жизненного пути этот контекст различен, поскольку в процессе социализации меняются и цели, и ценности, и потребности: например, в одних случаях – это отношения с Другими, в других – профессиональная деятельность, в третьих – жизненные планы и т.п. Очевидно, и переживание благополучия проходит ряд этапов – от ранних, когда оно практически смыкается с эмоциями и непосредственно регулирует поведение, до зрелости, когда опосредуется ценностно-смысловой сферой, и далее, где практически смыкается с экзистенцией.  В. Франкл утверждал, что стремление к счастью делает его объектом внимания человека и тем самым он теряет из виду причины  для счастья и оно ускользает [7, с. 56]. Однако в реальности стремление к счастью не означает для субъекта стремления к переживанию его, а скорее – к достижению тех критериальных оснований счастья, которые имеются в представлениях субъекта, соотнесенные с ценностно-смысловыми инстанциями личности. Иначе говоря, стремление к счастью означает как раз стремление к достижению этих довольно четких или размытых целей. Субъективное благополучие же континуально, поэтому всегда имеется определенный его локус, характеризующийся изменением. Одним из важнейших обстоятельств в переживании субъективного благополучия является то, что оно вовсе не предполагает лишь отсутствие объективных трудностей или страдания. Это связано с тем, что главным его основанием выступает отношение человека к этим обстоятельствам, установление тонкой, а порой и не вполне осознанной связи с наиболее важными целями, долженствованиями или даже мистическими инстанциями личности. Поэтому любые попытки увязать субъективное благополучие личности с какими-либо разделяемыми большинством ценностями, смыслами и т.п. не представляются достаточными. Различные группы, пребывая в идентичных обстоятельствах, очевидно, вырабатывают свой уникальный подход к переживанию благополучия. В этом отношении субъективное благополучие представителей разных групп (например, в условиях одной страны) может в значительной степени расходиться не только и не столько по уровню, а по основаниям, критериям, во многом вырабатываемым групповым субъектом. Это связано со сходством бытия и условным совпадением бытийных пространств различных субъектов в объективно одинаковых или близких условиях. В исследовании, проведенном нами, было показано, что представители различных профессиональных [8], этнических [9] групп характеризуются не только различными уровнями субъективного благополучия, но и формируют особые ценностно-смысловые системы, сквозь призму которых преломляются субъективные оценки собственной жизни. Это же относится и к ситуации межпоколенных различий [10]. Обратимся, однако, к вопросу о переживании благополучия в неблагоприятных условиях бытия. В результате различных исследований было доказано, что, действительно, субъект может переживать благополучие в условиях трудностей, касающихся удовлетворения базовых потребностей и даже испытываемых страданий, но в этом случае имеются различные механизмы перестройки ценностно-смысловой системы. Так, например, было показано [11], что в условиях бедных стран ранг высшей ценности приобретают еда, вода и др., связанные с удовлетворением первичных потребностей. Иначе говоря, культурно заданные ценности и долженствования дополняются, а порой и творчески перерабатываются в актуальных условиях бытия. Поэтому фрустрация одних сфер замещается удовлетворенностью других, и за счет перестройки системы благодаря изменению отношения субъективное благополучие восстанавливается. Таким образом, в различных бытийных пространствах субъект реализует активность, сопряженную с определенными ценностно-смысловыми образованиями (об инвариантной составляющей которых мы ранее говорили). Пространство события в этом отношении является особым. Главной характеристикой этого пространства является выстраивание отношений с другими субъектами (а также опосредованно ими – и отношением к себе). Поскольку важнейшей составляющей жизни человека как социализированной личности является выстраивание отношений с Другими, эта сфера субъективного благополучия становится наиболее напряженной. Как отмечает З. И. Рябикина, событие – это «бытие личности в присутствии Другого, под влиянием Другого», включая ее «столкновение с сопротивлением бытия других людей, воплощающих иные смыслы, создающих свое

личное бытие в пространстве тех же предметов и событий и в то же время» [12, с. 46]. Соответственно, в различных формах события сДругим возникает и личное отношение. При интеграции личностных отношений (мое к другому, другого ко мне, мое представление об отношении ко мне другого и его представление о моем к нему отношении), подчеркивает К. А. Абульханова, личность проявляет свою субъектность в способе их упорядочивания при соединении в целое, включая решение противоречий, возникающих между некоторыми из них [13]. Поэтому неминуемо эта интеграция приводит к формированию неустойчивого субъективного благополучия, что становится, в случае выхода его локуса за пределы оптимальности, движителем активности. Здесь необходимо отметить, что не всякая активность является условием субъективного благополучия (и это требует отдельного анализа), кроме того, взаимосвязь активности и субъективного благополучия имеет свои особенности в разных культурно-специфических условиях [14]. Фрустрированность этих отношений и в целом события с Другими, пожалуй, больше всего влияет на переживание субъективного неблагополучия личности. Это связано, прежде всего, с тем, что Другой выступает изначально инстанцией себя, источником социальной и персональной идентичности личности. Социальное бытие, отмечает Т. Д. Марцинковская,  связано с социальными переживаниями, которые отражают отношение человека к социальному окружению и своему месту в нем; становление образа «Я», осознание смысла индивидуального бытия человека корреспондирует с индивидуальными переживаниями, отражающими отношение к себе [15]. Соответственно, выстраивание отношений, где результат зависит в большей мере от способности личности учесть свою и чужую субъектность, сохранить свою идентичность, является основой успешности, конструктивности события и субъективного благополучия. Г. Г. Танасов отмечает, что чувство личностной идентичности служит индикатором психологического благополучия личности [16]. Однако столь же значима и определенность социальной идентичности личности; совершенно не случайно спутанность идентичностей ведет к переживанию субъективного неблагополучия и становится движущей силой к поиску и утверждению отнесенности себя к какой-либо инстанции. Между тем различные ипостаси события с Другим обладают неодинаковым потенциалом для реализации ценностей, что ведет к неравноценности эмоционально-оценочного отношения личности к ним. Важным аспектом субъективного благополучия в процессе реализации личности в пространстве события с Другим является то, каким образом и за счет чего происходит балансирование между различными инстанциями личности – внутренними и внешними. Столкновение с бытием Другого предполагает согласование своей позиции с позицией Другого, своих инстанций личности с инстанциями Другого. С другой стороны, именно в пространстве события личность усваивает соответствующие характеристики должного, универсальные критерии благополучия, а также вырабатывает свои. Иначе говоря, событийность личности сДругим является сферой социализации [17, 18] и обусловливает нормативно-критериальную основу субъективного благополучия. Вместе с тем анализ личностных репрезентаций взаимодействия «Я – Другой», предпринятый Е. В. Рягузовой, позволил ей сделать вывод о том, что Другой может выступать в различных ипостасях, не только как «реальный Другой», но и «символический Другой» и «персонализированный Другой» [19]. В разных конфигурациях со-бытия происходит как присвоение норм благополучия, так и проекция, приписывание, атрибуция норм благополучности (или неблагополучности). Иначе говоря, в разных условиях со-бытия с Другим (например, в экзистенциально-культурной, социально-культурной или социально-экзистенциальной сферах – по Е. В. Рягузовой) качественное содержание субъективного благополучия имеет различия (порой весьма существенные). Поэтому для определения каких-либо устойчивых моделей субъективного благополучия особенно важно изучить не только собственно субъективные оценки целостного бытия, но оценки различных ипостасей (пространств) со-бытия сДругим для выявления наиболее значимых диспозиций; очевидно, стабильные диспозиционные и ситуативные эмоциональные компоненты субъективного благополучия, обладая разными конфигурациями в системе, определяют его уровень в настоящем. Таким образом, исследования субъективного благополучия должны опираться на анализ процессуальности бытия, изучения не только эмоциональной оценки «текущего момента», прошлого или будущего, но, прежде всего, результатов той внутренней «работы» – осознания и осмысления, которая сопровождает важные и значимые явления бытия. Важно также отметить и то, что мера субъективного благополучия, его определение и влияние как на процессы осмысления, постижения значений своей и чужой активности, так и на качество своей собственной имеют различия в зависимости от места, занимаемого человеком на континууме своей жизни, своего личностного и субъектного развития.

6. Психологическое и субъективное благополучие: определение, структура, исследование (обзор современных источников).

Понятие «психологическое благополучие» вошло в состав научных терминов уже достаточно давно, и на данный момент существует многообразие подходов к определению содержания этого понятия. Целью данной статьи является обзор эмпирических исследований психологического благополучия, проведенных за последние 10 лет в зарубежной психологии. Прежде чем обратиться к результатам исследований, рассмотрим существующие на данный момент теории психологического благополучия.  Во второй половине XX в., в связи с ростом интереса к психологическому здоровью (наряду с привычным физическим здоровьем) были разработаны специфические психологические критерии здоровья [18]. В дальнейшем это привело к появлению целого ряда исследований различных аспектов данного вида здоровья, и в частности, психологического благополучия. Американский психолог Н. Бредберн [1] заложил теоретическую основу для понимания феномена психологического благополучия. Он определил данный феномен как баланс между двумя комплексами эмоций, накапливаемых в течении жизни – позитивным и негативным (в дословном переводе это позитивный и негативный аффект).  Дальнейшему пониманию феномена психологического благополучия способствовали работы Э. Динера [8; 9; 12], который ввел понятие «субъективное благополучие». Субъективное благополучие, по мнению автора, состоит из трех основных компонентов: удовлетворение, комплекс приятных эмоций (pleasantaffect) и комплекс неприятных эмоций (unpleasantaffect). Несмотря на схожесть трактовок структуры психологического                благополучия и структуры субъективного благополучия, Э. Динер все же не рассматривает их как прямые аналоги. Он считает, что субъективное благополучие – лишь компонент психологического благополучия, отмечая при этом, что для описания последнего необходимо вводить дополнительные             характеристики [9; 22]. Еще одним автором, внесшим вклад в изучение психологического благополучия, стала американская исследовательница К. Рифф [28; 29]. Опираясь на исследования Н. Бредберна, она разработала собственную структуру благополучия. К. Рифф выделила шесть основных компонентов психологического благополучия: самопринятие, позитивные отношения с окружающими, автономия, управление окружающей средой, цель в жизни и личностный рост. В целом для подведения итогов обзора западных концепций можно обратиться к классификации, автором которой является Р.М. Райан [27]. Ученый разделяет все подходы к пониманию благополучия на два основных направления: гедонистическое (от греч. hedone – удовольствие) и эвдемонистическое (от гpeч. eudaimonia – блаженство, счастье). Такие представители гедонистического направления, как Д. Канеман [14; 19], Н. Бредберн [1], Э. Динер [8; 9; 12] описывают благополучие главным образом в терминах удовлетворенности-неудовлетворенности. В свою очередь приверженцы эвдемонистического понимания данной проблемы (К. Рифф, А. Уотерман) считают, что личностный рост – главный и самый необходимый аспект благополучия [28; 29; 31; 32].  Общую картину классических теорий благополучия можно представить следующим образом (см. рисунок).

Общую картину классических теорий благополучия можно представить следующим образом :

Психологическое благополучие (Bradburn, 1969): Позитивный аффект

Негативный аффект

Психологическое благополучие (Diener, 1984): Субъективное благополучие в сочетании с удовлетворенность жизнью

Психологическое благополучие (Ryff, 1989): Самопринятие, автономия, управление окруж.средой, цель в жизни, личностный рост, позитивные отношения с окружающими.

Как говорилось ранее, автором термина «психологическое благополучие» является Н. Бредберн (1969), который считал, что структура психологического благополучия состоит из 2 компонентов: позитивного и негативного аффекта. Э. Динер (1984) добавил к данной структуре ещё одну составляющую – «удовлетворенность жизнью», как более глобальный и когнитивный компонент и назвал благополучие субъективным, делая акцент на том, что для изучения благополучия только эмоционального компонента недостаточно. К. Рифф (1989) в свою очередь оспорила точку зрения Э. Динера, придя к выводу, что субъективное благополучие и его составляющие носят чрезмерно изменчивый характер и мало отражают общую картину благополучия в долгосрочной перспективе [4]. Она получила более подробную структуру психологического благополучия, состоящую из 6 представленных на рисунке факторов. Несмотря на серьезную теоретическую обоснованность подходов, по- разному определяющих психологическое благополучие, в последнее время наблюдается тенденция к объединению различных теорий и комплексному изучению благополучия. Существует ряд исследований, свидетельствующих о положительных корреляционных связях между психологическим и субъективным благополучием, что говорит о том, что данные понятия тесно взаимосвязаны [19; 20]. Однако, несмотря на тенденцию к сближению различных подходов к пониманию благополучия, на данный момент в зарубежной психологии превалирует количество исследований, затрагивающих конкретно субъективное благополучие [5; 9; 21; 30].  А. Уотерман утверждает, что одной из причин более подробной научной разработки субъективного благополучия являются фундаментальные различия в интерпретации эвдемонистического подхода, что привело к проблемам с терминологией и теоретической базой. В сочетании с тем фактом, что эвдемонистический подход изучается только около 20 лет, а гедонистический подход вдвое дольше, неудивительно, что субъективное благополучие более строго определено и разработано [31; 32]. В работах, посвященных субъективному благополучию, часто встречаются такие понятия, как аффективный компонент, или аффективное благополучие (позитивный и негативный аффект), и когнитивный компонент, или когнитивное благополучие (удовлетворенность жизнью) [4; 5; 10; 24; 25]. Аффективное благополучие соотносится с частотой и интенсивностью положительных и негативных эмоций и настроением; когнитивное благополучие соотносится со специфическими и глобальными оценками жизни, такими как удовлетворение семейной жизнью или жизнью вообще. Растущий объем эмпирических исследований указывает на то, что аффективное и когнитивное благополучие связаны между собой, но различны по параметру временной стабильности [13; 24] и имеют различные предикторы и последствия.  В изучении проблемы субъективного благополучия выделяются две позиции: внутренняя, связанная с самосознанием, особенностями личности, и внешние по отношению к личности условия как возможность повышения уровня благополучия.  В данном обзоре мы подробнее остановимся на изучении субъективного благополучия с внешней позиции, которую в свою очередь можно также подразделить на несколько основных направлений исследований: 1. Изучение связи субъективного благополучия и здоровья/долголетия. Заключение о том, что субъективное благополучие является предиктором здоровья и долголетия здоровых людей, является бесспорным выводом соотношения данных феноменов Э. Динера и соавт. [10; 11]. Однако связь субъективного благополучия и здоровья людей с уже имеющимися заболеваниями не столь однозначна. С. Прессман и С. Коэн (2005) предположили, что позитивный аффект может причинять ущерб здоровью людей на поздней стадии болезни с неблагоприятным краткосрочным прогнозом и в то же время быть полезным для тех болезней, которые имеют хорошие долгосрочные перспективы. Кроме того, в некоторых случаях, таких как астма, высокий уровень позитивного аффекта может приводить к обострениям и приступам [26]. Ю. Чида и А. Стептой (2008) пришли к выводу, что положительные психологические состояния могут оказывать влияние на воспалительные процессы и факторы свертывания крови, которые участвуют в сосудистых заболеваниях [6]. Результаты метаанализа экспериментальных исследований, которые опубликовали Е. Чоу, М. Тсао и Т. Харт (2004), посвящены взаимосвязи выживаемости больных с метастатическим раком и психосоциальных вмешательств (усилия по повышению благополучия и снижению негативных состояний). Авторы пришли к выводу, что с небольшими оговорками можно сказать, что влияние на выживаемость посредством повышения уровня благополучия не привело к ожидаемым результатам (т.е. повышению выживаемости) [7].   Отдельного внимания заслуживают исследования, касающиеся связи субъективного благополучия и боли. Прессман и Коэн (2005) установили, что положительные эмоции связаны с уменьшением болевых ощущений и повышением болевого порога [26]. Аналогичные результаты были получены Хоуэллом и соавт. [17].  2. Исследование связи субъективного благополучия и дохода. Эмпирические исследования, как правило, демонстрируют умеренную положительную корреляцию между субъективным благополучием и доходом. В работе М. Люмана, У. Шиммака и М. Эйда исследовались стабильные и изменчивые факторы, определяющие отношения между аффективным благополучием и доходом в британских домохозяйствах (N = 37,041 чел.) и отношения между когнитивным благополучием и доходом (N = 31,871 чел.). Результаты показали, что связь между субъективным благополучием и доходом, во-первых, может быть линейной, т.е. богатые люди, как правило, более благополучны, во-вторых, разброс индивидуальных различий в показателях и благополучия и дохода может изменять линейность этой связи [25]. В еще одном, грандиозном по своим масштабам, исследовании (в рамках всемирного опроса компании Gallup) изучались причины того, почему благополучие ассоциируется с более высоким уровнем доходов [12]. Среди этих причин были перечислены следующие: высокий доход свидетельствует об удовлетворенности базовых потребностей, потребностей в принятии и уважении; высокий доход является свидетельством достижения целей и т.д. Согласно полученным результатам доход является сильным предиктором оценки жизни (когнитивное благополучие), но гораздо слабее прогнозирует позитивные и негативные чувства (аффективное благополучие).  3. Исследование связи субъективного благополучия и адаптации к событиям в жизни. В повседневной жизни большинство людей считает, что основные события жизни, такие как брак или потеря работы, оказывают огромное воздействие на психологическое благополучие.  Однако в течение десятилетий многие исследователи утверждали совершенно противоположное [3; 15; 16; 17]. Свадьба или развод, выигрыш в лотерею или потеря состояния, новая работа или увольнение, по мнению этих исследователей, ни одно из подобных событий не должно повлиять на уровень субъективного благополучия в долгосрочном периоде, потому что люди быстро и неизбежно адаптируются к любым жизненным изменениям. В одних из первых исследований П. Брикмана с соавт. (1971, 1978) направленных на изучение жизненных событий и субъективного благополучия, уровни субъективного благополучия недавних победителей лотереи и людей с параличом сравнивались со средним уровнем субъективного благополучия контрольной группы [2; 3]. Поскольку различий было найдено гораздо меньше, чем ожидалось, авторы пришли к выводу, что и победители лотереи, и люди с параличом полностью адаптировались к произошедшим жизненным событиям. Метаанализ исследований в рамках данной тематики был выполнен М. Люманом, М. Эйдом, У. Хофманном и Р. Лукасом [23]. Авторы изучали следующие вопросы: оказывают ли различное влияние жизненные события на аффективное и когнитивное благополучие и как показатель адаптации варьируется в зависимости от различных жизненных событий. Лонгитюдные данные из 188 публикаций (313 выборок, N=65,911) были объединены для описания реакций и адаптации к 4 событиям, связанным с семьей (вступление в брак, развод, тяжелая утрата, рождение ребенка), и 4 событиям, связанным с работой (потеря работы, новая работа, выход на пенсию, переселение/миграция). Согласно полученным результатам основные события в жизни имеют очень разные воздействия на аффективное и когнитивное благополучие. Также было доказано, что большинство событий в жизни сильнее влияют на когнитивное благополучие.  В одном из недавних исследований М. Люмана и соавт. [24] данные выводы были рассмотрены с точки зрения изучения структур аффективного и когнитивного благополучия при учете временного фактора. Другими словами, авторы предполагали, что эмпирические различия между аффективным и когнитивным благополучием могут быть вызваны разными временными периодами, подразумеваемыми респондентами, при оценке данных видов благополучия. Однако данная гипотеза не подтвердилась, и авторы пришли к выводу, что при ответе на вопросы, относящиеся к изучению аффективного и когнитивного благополучия, респондент не подразумевает разницы во времени. Перспективным направлением в изучении аффективного и когнитивного компонентов благополучия является лонгитюдное исследование, как, например, в вышеназванной работе М. Люмана и соавт. [23]. Лонгитюд позволяет оценить оба компонента субъективного благополучия с учетом норм возрастных изменений и нормативных личностных кризисов, что является его несомненным преимуществом.  В целом, подводя итоги данного обзора, можно сделать следующие выводы: 1. Несмотря на то, что понятие «психологическое благополучие» и его возможные вариации изучается уже более 50 лет, единого понимания данного феномена на сегодняшний день не существует. Необходима систематизация массива накопленных данных и разработка некоего обобщающего подхода, сочетающего в себе сильные стороны эвдемонистического и гедонистического подходов. Поскольку путаница в теоретической базе приводит и к проблемам диагностики психологического благополучия, необходимо крайне внимательно подходить к подбору диагностического инструментария и оценке полученных данных. 2. Все вышеописанные исследования связаны с изучением проблемы соотношения субъективного благополучия и внешних по отношению к личности условий.  И если связь субъективного благополучия с доходом и важными жизненными событиями вполне однозначна, то соотношение психологического и физического здоровья, несмотря на огромное количество исследований, все еще остается наиболее малоизученным и вместе с тем перспективным. На наш взгляд, отдельного внимания требует сравнение личностных структур и места психологического благополучия в них у здоровых людей и людей определенными группами заболеваний (например, заболевания сердечно-сосудистой сферы). Изучение проблемы психологического благополучия, несомненно, является актуальным и перспективным. В дальнейших работах планируется уделить пристальное внимание соотношению психологического благополучия и особенностей личности, а также диагностическому инструментарию, направленному на изучение психологического благополучия и его составляющих.

Выводы

Анализируя подходы к определению психологического благополучия в зарубежных (Н. Брэдбурн, Э. Деси, А.Маслоу, К. Рифф, К. Роджерс, Э. Фромм, и др.) и отечественных (Л.В. Жуковская, Л.В. Куликов, П.П. Фесенко, Р.М. Шамионов, О.В. Ширяева и др.) теориях, а также, сопоставляя понимание благополучия в гедонистическом и эвдемонистическом подходах, мы предполагаем, что психологическое благополучие – это социально-психологическое образование, характеризующее позитивное функционирование человека, выражающееся в субъективной удовлетворённости жизнью, полноте самореализации,  связанное с базовыми человеческими ценностями и потребностями. С этой позиции, благополучие скорее понимается не как само ощущение счастья, а как психологический ресурс, позволяющий наиболее полно и конструктивно раскрыть и реализовать личностный потенциал. Благополучие в этой связи предстаёт не как цель личностного развития, а как необходимое условие для самореализации и самоактуализации. Психологическое благополучие опосредовано рядом субъективных личностных факторов – чертами личности, её смысложизненными ориентациями, ценностно-смысловой сферой, симптоматически выражается в ощущении удовлетворённости жизнью, доминирующих настроениях и эмоциональных состояниях личности. Психологическое неблагополучие является, с одной стороны, итогом предшествующего хода развития, а с другой – барьером при совершении личностных изменений и конструктивных личностных преобразований в настоящем времени.

В то же время, определяя психологическое благополучие личности, большинство исследований, в том числе направления позитивной психологии, рассматривают благополучие как итог развития, а не как  его процесс, поэтому меньше учитывается факт постоянного взаимодействия личности с окружающей средой, система её доминирующих отношений, которые становятся центральными при анализе социальной природы личности. Компонент «Позитивные отношения», входящий в структуру благополучия, в интерпретации зарубежной традиции выключен из социального контекста, что противоречит отечественной традиции, в которой личность понимается не в её субстанциональной данности, а в модусе социально-психологических отношений, определяющимся, с одной стороны, тем, какое место занимает индивид в системе социальных отношений, и, с другой стороны, тем, каковы его отношения к внешнему миру и к себе. По словам Л.И. Анцыферовой, фундаментальные теоретико-эмперические психологические исследования должны строиться на изучении всей полноты реальной жизни личности, тех жизненных отношений человека, которые образуют ткань его целостного жизненного пути [9]. Учитывая это базовое положение, становится значимым определение специфики психологического благополучия сквозь призму отношений личности, в данном случае, в период, когда формирующиеся и развивающиеся социально-психологические отношения личности достигают своеобразной кульминации – период юности. Юношеский период, в котором происходят кардинальные изменения в отношениях человека к себе и миру, где акцент сдвигается на развитие межличностных отношений, установлении интимности и границ с другими людьми, утверждении базовых отношений к миру и себе, является одним из наиболее сензитивных для проявления особенностей психологического благополучия. Отношение к миру, проявляющееся в эмоционально-когнитивном компоненте мировоззрения личности, определяет её самочувствие в окружающей действительности и формирует базовые условия для её реализации или стагнации. Отношение к себе, диалогически связанное с отношением к другому, проявляется в степени самопринятия личности, ощущении собственных возможностей и обнаружении личностных смыслов. Всё более острой темой современных социо-психологических исследований становится утрачиваемая ценность отношения к другому и деформируемая ценность межличностных отношений. Начиная с самого раннего возраста и подходя к юношескому периоду, молодой человек решает психологическую задачу научиться быть в реальном мире с собой и другими, обнаружить взаимосвязь развития собственной личности во взаимодействии с Другим. Учитывая социально-идеологическую ситуацию, в которой находится современный молодой человек, в условиях размытости значимых гуманистических ориентиров и приоритета индивидуального развития без  сопоставления его с социальным благом и межличностным взаимодействием, всё более значимым становится анализ психологического благополучия личности в контексте её социального бытия и «отношенческой» природы. По словам А. Л. Журавлёва: «Натуралистическое понимание счастья как некоторого психологического состояния вне его культурной интерпретации представляется бесперспективным. Благополучие человека связано с событиями его индивидуальной жизни (микросредой), опосредованными его смысловой сферой. Микросреда в свою очередь зависит от макросреды, т.е. событий и ситуаций, складывающихся в обществе» [58]. Таким образом, мы можем определить значимость исследования специфики психологического благополучия в контексте системы их отношений, соотношения психологического благополучия и социально-психологических характеристик личности, и как практический итог – определение возможностей и ограничений оказания психологической помощи.

Заключение

Исследовав психологическое благополучие как психологический феномен в теоретическом аспекте, мы можем сделать вывод, что данное понятие в Отечественной и Зарубежной психологии, может использоваться в смысле отражения психологической живучести и расширенной эффективности человека, связанной с его мотивацией преобразовывать стрессогенные жизненные события.Рекомендации, которые можно дать, для сохранения психологического благополучия являются следующими:

1.                поддержание социальной значимости, востребованность;

2.                психическое и физическое здоровье на высоком уровне;

3.                 постоянное наличие контактов по интересам, общение;

4.                умеренная трудовая деятельность, физическая активность.

При наличии и удовлетворенности вышеизложенных пунктов,  психологическое благополучие личности будет достигать высокого уровня, что будет свидетельствовать о отличном здоровье человека в целом.

Список литературы

1   Абросимова,Ю.А. Психосемантический подход к исследованию образа интегрированной личности // Известия Саратовского университета. Саратов, 2010. Том 10. С. 65-68.

2   Абульханова, К.А. Соотношение индивидуальности и личности в свете субъектного подхода // Мир психологии. Научно-методический журнал.  2011. № 1. С. 22-31.

3   Абульханова-Славская, К.А. Стратегия жизни. М.: Мысль, 1991. 299 с.

4   Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии / Пер. с англ. А.Боковикова. М.: Академ. Проект, 2011.240 с.

5   Анцыферова, Л.И. Психология повседневности: жизненный мир личности и «техники» ее бытия // Психологический журнал. 1993. Т. 14. № 2. С. 3-17.

6   Анцыферова, Л.И. Психология самоактуализирующейся личности в работах А. Маслоу // Вопр. психологии. - 1973. - № 4. С. 173-180.

7   Аргайл, М. Психология счастья / М. Аргайл. - 2-е изд. - СПб.: Питер, 2003. - 271 с.

8   Арсеньев, А.С.Проблемы развития и бытия личности / А. Арсеньев // Развитие личности. - 2005. - №1. - С. 43-75

9   Асмолов, А.Г. Психология личности: культурно-историческое понимание человека. Изд. 3-е, перераб. и доп. М.: Смысл: Издательский центр Академия, 2007. 528 с.

10                     Барабанщиков, В.А. Системный подход в структуре психологического познания // Методология и история психологии. 2007. Т. 2. № 1. С. 86-99.

11                     Батурин, Н.А., Башкатов, С.А., Гафарова, Н.В. Теоретическая модель личностного благополучия // Вестник Южно-Уральского государственного университета. 2013. Т. 6. №4. С.4-14.

12                     Башкатов, С.А. Разноуровневые факторы личностного благополучия: автореф. дис. канд. психол. наук: Челябинск, 2013. 26 с.

13                     Бескова, Т.В., Шамионов, Р.М. Соотношение характеристик зависти и субъективного благополучия личности // Личность как субъект инноваций: сборник научных трудов. –  Чебоксары, 2010. – С. 61–71.

14                     Божович, Л.И. Психологический анализ условий формирования и строения гармонической личности // Психология формирования и развития личности. - М., 1981. С. 257-284.

15                     Бочарова, Е.Е. Современные подходы в методологии исследования субъективного благополучия // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2013. Т. 13. №2-1. С. 73-78.

16                     Воронина, А.В. Оценка психологического благополучия школьников в системе профилактической и коррекционной работы психологической службы / А.В. Воронина. - Дис. канд. психол. наук: 19.00.04: Томск, 2002. 220 c. 17                     Воронина, А. В. Уровневая модель психологического благополучия человека // Потенциал личности: комплексная проблема: Материалы второй Всероссийской конференции / Отв. ред. Е.А. Уваров. Тамбов, 2003. С. 29-32. 18                     Выготский, Л.С. Психология развития человека / Л.С. Выготский. - М.: Изд-во Смысл; Эксмо, 2005. 1136 с.

19                     Джидарьян, И.А. Счастье в представлениях обыденного сознания / И.А. Джидарьян // Психологический журнал. 2000. Том 21. №2. С. 40-48.

20                     Жуковская, Л.В. Психологическое благополучие и родительские установки женщин: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата психологических наук / Л.В. Жуковская. - СПБ 2011. 18 с.

21                     Жуковская, Л.В., Трошихина Е.Г. Шкала психологического благополучия К. Рифф // Психологический журнал, 2011, том 32, №2, С. 82-93

22                     Журавлев, А. Л., Купрейченко, А. Б. Социально-психологическое пространство личности. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. 496 с.

23                     Идобаева, О.А. Психолого-педагогическая модель формирования психологического благополучия личности. Автореф. дис. доктора психологических наук. – М., 2013. 24 с.

24                     Лепешинский, Н.Н. Адаптация опросника «Шкалы психологического благополучия» К. Рифф  / Н.Н. Лепешинский  //  Психологический журнал. - 2007. - №3.- С. 24-37

25                     Леонтьев, Д.А. Субъективное благополучие и качество жизни: подходы, критерии и индикаторы / исследовательский проект НИУ ВШЭ, 2011. URL: http://www.hse.ru/org/projects/47266005 (Дата обращения: 05.08.2013).

26                     Маслоу, А. Самоактуализация  // Психология личности. Тексты / под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, А.А. Пузырея. М., 1982. С. 108-118.

27                     Петровский, В.А. Теоретические проблемы психологии личности в системе межличностных отношений / В.А. Петровский // Психология развивающейся личности; под.ред. А.В. Петровского. – М., 1987/ C/ 21-

28                     Роджерс, К. Клиентоцентрированная терапия. Пер. с англ. М.: «Рефлбук», К.: «Ваклер» 1997. 320 с.

29                     Селигман, М. Путь к процветанию. Новое понимание счастья и благополучия / Мартин Селигман; пер. с англ. Е. Межевич, С. Филина. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013. – 440 с.

30                     Фрейд, 3. Психология бессознательного: Сб. произведений / З.Фрейд.- Сост., науч. ред., вступ. ст. М.Г.Ярошевский. - М.: Посвящение, 1990.448с.

31                     Фромм, Э. Человек для себя / Э. Фромм. - Мн.: "Коллегиум", 1992. 253 с.

32                     ХарламенковаН. Е.  Субъективные парадоксы его развития // Субъектный подход в психологии. М., 2009. С. 255–266.

33                     Хорни, К.Невротическая личность нашего времени. - М.: Академический проект, 2006. 140 с.

34                     Шамионов Р.В. Взаимосвязь стратегий поведения и субъективного благополучия представителей контактирующих этносов : // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер.  Философия.  Психология.  Педагогика.   2012. Т. 12, вып. 1. С. 79–83.

35                     Юнг, К.Г. Собрание сочинений. Конфликты детской души: пер. снем. - М.: Канон, 1994. С. 186-200

36                     Яремчук, С.В. Субъективное благополучие как компонент ценностно-смысловой сферы личности // Психологический журнал, 2013, №5, Том 34. С. 85-95.

37                     Bradburn N. The Structure of Psychological well-being. – Chicago: Aldine Pub. Co., 1969. – 320 p. 

38                     Brickman  P.,  Campbell  D.T.  Hedonic  relativism  and  planning  the  good              society  //  Appley  M.H.  (Ed.),  Adaptation  level  theory:  A symposium.  –  London, England: Academic Press. – 1971. – Р. 287–302. 

39                         Brickman  P.,  Coates  D.,  Janoff-Bulman  R.  Lottery  winners  and  accident  victims:    Is happiness     relative?    //  Journal     of Personality     and    Social  Psychology. – 1978. – № 36. – Р. 917–927. 

40                      Burns R.A., Machin M.A. Identifying gender differences in the independent  effects  of personality  and  psychological  well-being  on two  broad  affect  components         of subjective      well-being//Personality         and      Individual  Differences. – 2010. – № 48. – P. 22–27. 

41                        Busseri M.A., Sadava S.W. A review of the tripartite structure of subjective well-being:   Implications   for   conceptualization,   operationalization,   analysis,   and  synthesis//Personality  and  Social  Psychology  Review.  –  2011.  –  № 15(3). –  Р. 290–314. 

42                       Chida  Y.,  Steptoe  A.  Positive  psychological  well-being  and  mortality:  A quantitative review of prospective observational studies // Psychosomatic  Medicine. – 2008. – № 70. – Р. 741–756. 

43                       Chow  E.,  Tsao  M.N.,  Harth  T.  Does  psychosocial  intervention  improve survival in cancer? A meta-analysis//Palliative Medicine. – 2004. – №  18. – Р. 25–31. 

44                      Diener  E. Cross-cultural  correlates  of life  satisfaction  and  self-esteem  //  J. of Personality and Social Psychology. – 1995. – № 68. – P. 653–663. 

45                       Diener E. Subjective well-being//Psychological Bulletin. – 1984. – № 95. –  P. 542–575.