Традиция мениппеи в романе Свифта Путешествие Гулливера

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

имени М. В. ЛОМОНОСОВА

_______________________________________________________

ФАКУЛЬТЕТ ЖУРНАЛИСТИКИ

Кафедра зарубежной журналистики и литературы

«Традиция мениппеи в романе Свифта «Путешествие Гулливера»».

Реферат по курсу «История зарубежной литературы»

студентки 2 курса, группы №218

Коновальцевой А.О.

Для преподавателя Ванниковой Н.И.

Москва 2011

Содержание

1. Введение………………………………………………………………………........3

2. «Традиция мениппеи в романе Свифта «Путешествие Гулливера»»……………………………………………….…………………….........4

3. Заключение…………………………………………………………………...........8

Введение.

Автор полемичного произведений «Путешествие Гулливера», Джонатан Свифт, является одним из самых ярких представителей раннего английского просвещения XVIII века. Его бессмертное творение не перестает интересовать и сегодня. Особые споры связаны с жанром «Путешествия Гулливера». По словам Мелетинского, «Путешествия Гулливера» - это не роман, а синтез сатирическое обозрение с аллегорической фантастикой. Именно это указывает на связь с жанром древней меннипеи.

Данный жанр сумел охватить крупнейшие периоды литературы и включил в себя такие произведения, как «Золотой осел» Аппулея, написанный в период Римской империи; «Божественная комедия» Данте, созданная на рубеже средневековой литературы и литературы возрождения; и, конечно же, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, сделанное уже непосредственно в саму эпоху возрождения.

Свое название меннипея получила от имени философа III века до н. э. Меннипа, который придал ему классическую форму. Зачинатель же данного жанра остался неизвестным. Отметим, что термин «менниповы сатиры» появился гораздо позже: он был впервые введен римским мыслителем Варроном в I веке до н.э. Однако сам жанр возник ранее: известны работы Антисфена (ученик Сократа), который является автором «Сократических диалогов».     

В процессе распада такого жанра как «Сократический диалог» появился новый жанр – Меннипова сатира – жанр из области серьезно-смехового, как определяет его М.М.Бахтин в четвертой главе работы «Проблемы поэтики Достоевского». Однако Бахтин не рекомендует рассматривать Мениппову сатиру как чистый продукт разложения «сократического диалога», так как определяющее влияние на формирование данного жанра оказал, в первую очередь, карнавальный фольклор.

Бахтин выделяет четырнадцать главных особенностей жанра Менипповой сатиры, или просто мениппеи (термин «мениппея» вводится Бахтиным как некое обобщение античного жанра Менниповой сатиры; впоследствии эти понятия отождествляются). Рассмотрим все четырнадцать пунктов, параллельно обращаясь к сатирико-фантастической книге Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера» с целью выявления традиции мениппеи в романе.

Традиция мениппеи в романе Свифта «Путешествие Гулливера».

Первой особенностью мениппеи Бахтин называет большой удельный вес смехового элемента, который несет в себе особый карнавальный характер, проще говоря – карнавальный смех.  Карнавальная культура и карнавальный смех, как ее неотъемлемая часть, обладают весьма глубокой жизненной философией, это особая точка зрения на мир, которая отражает бытие в его постоянном изменении, вечном движении от смерти к рождению, от старого к новому, от отрицания к утверждению. М.М. Бахтин писал: «Маска связана с радостью смен и перевоплощений, с веселой относительностью, с веселым же отрицанием тождества и однозначности, с отрицанием тупого совпадения с самим собой; маска связана с переходами, метаморфозами, нарушениями естественных границ, с осмеянием». Итак, карнавализация – это, прежде всего, метаморфозы, переворачивание с ног на голову, постоянное изменение.

Примером здесь может послужить изменение размера Гулливера, на котором основаны первые две части романа. Попав в Лилипутию, Гулливер оказывается среди ничтожно маленьких людей, поэтому не только перед самими лилипутами, но и перед нами он предстает великаном, поражающим своими размерами. Попав же в Бробдингнег, герой вновь переживает чудесное превращение и в глазах читателя оборачивается уже лилипутом на фоне огромных великанов. «В этом расстроенном состоянии я невольно вспомнил Лилипутию, жители которой смотрели на меня как на величайшее чудо в свете, где я был способен тащить одной рукой весь императорский флот и совершить много других подвигов, которые будут увековечены в летописях этой империи и покажутся невероятными потомству, хотя они и засвидетельствованы миллионами очевидцев. Я представил себе унижение, ожидающее меня у этого народа, где я буду казаться таким же ничтожным существом, каким казался бы среди нас любой лилипут» . Таким образом, на наших глазах происходит стремительно превращение «величайшего чуда в свете» в «ничтожное существо».

Переворачивает все с ног на голову Свифт и в четвертой части романа, когда Гулливер попадает в страну Гуигнгнмов – разумных и добродетельных лошадей. В этой стране есть и люди-дикари – омерзительные йеху. Только попав в новую страну, путешественник сразу сталкивается с йеху, но он, внимательно рассмотрев их и дав их подробное описание, не сразу признал в них людей, себе подобных. «Я никогда еще во все мои путешествия не встречал более безобразного животного, которое с первого же взгляда вызывало бы к себе такое отвращение» . Такое описание дает путешественник йеху, а ведь, как он позже выясняет, они никто иные, как представители человеческого рода. Лошади же в этой стране представлены разумными и добродетельными существами. Важно, на мой взгляд, отметить, что неслучайно автор именно лошадь, а не другое животное выбрал для данной метаморфозы. В 18 веке лошадь была самым распространенным животным, т.к. являлась основным средством передвижения. Человек был с ней почти неразлучен. Свифт как бы переворачивает картинку всадника на коне, ставя человека на место домашней скотины.

Если в романе Рабле карнавальный смех - амбивалентный, то у Свифта карнавальный смех – это смех уничтожающий, жестоко развенчивающий привычные для всех вещи. Сравним изображение преисподнии у обоих авторов. У Рабле это мир наизнанку или карнавальный мир, а у Свифта же совсем иначе. Вспомним, например, эпизод из седьмой главы третьей части, где Гулливер попадает на остров Глаббдобдриб – остров чародеев, правитель которого предложил путешественнику побеседовать с духом любого умершего человека. На протяжении пяти дней Гулливер беседовал со многими легендарными личностями истории, такими как Александр Македонский, Цезарь, Помпей, Брут, Аристотель и др. В этих беседах путешественник обнаруживает, что на самом деле многое было не так, как пишут в исторических сочинениях; например, что Александр Македонский на самом деле умер от неумеренного пьянства, а Брут, убивший Цезаря, - добродетельный и преданный родине человек. Три короля признаются Гулливеру, что за все время своего царствования они ни разу не назначили на государственные должности ни одного достойного человека. Таким образом, здесь имеет место развенчание истории. Гулливеру открылась картина бесчестия мира. Автор же клеймит современную элиту Англии, ибо показывает, как их предки достигли подобной власти ужасными способами. Также отметим тонкое мастерское сравнение Свифта между английским парламентом и античным сенатом, показанное в этой же самой преисподнии.

Еще один эпизод, который заслуживает сравнение: обливание мочой. Если  Гаргантюа, героя Рабле, будучи на башни собора парижской Богоматери облил жителей за их издевательства, то у Гулливера дело обстояло иначе. Герой Свифта,  узнав о пожаре в покоях королевы, решил потушить его кафтаном, но, вспомнив, что забыл его дома, использовал иной способ устранения проблемы. Но что же происходит далее? Человек спас дворец, а вместо благодарности на Гулливера направлено злобствующее осуждение на казнь (но смягченное лишением не жизни, а зрения) в лице королевы и придворных. Этот эпизод является карнавальным жестом, который лишен праздничной амбивалентности. Сцена в покоях королевы имеет также и политический подтекст: реакция королевы Англии на памфлеты Свифта.

Следующая особенность мениппеи – исключительная свобода сюжетного и философского вымысла. Бахтин пишет, что в литературе не найти более свободного по вымыслу жанра, чем мениппея, и Роман Свифта здесь служит великолепным примером, который не ограничен мемуарно-историческими рамками. Особенность «Путешествия Гулливера»заключается в специфическом сочетании сказки и были, фантастики и реальной исторической подоплеки. Вымысел в книге имеет большой удельный вес. Конечно, это само существование всех волшебных стран, которые посетил Гулливер: это и лилипуты, и великаны, и летающий остров, и остров чародеев, населенный духами, и, наконец, страна Гуигнгнмов, где миром правят разумные лошади. С первого взгляда может показаться, что все здесь не более чем сказка, однако на самом деле реального в романе гораздо больше, чем кажется. Сказочные страны – лишь декорации, в которых перед нами предстают вполне реальные человеческие характеры, взаимоотношения, государственное устройство. Важно отметить, что для лучшего восприятия этой реальности Свифт использует эффект правдоподобия:

·        это детальное описание всего, что видит Гулливер;

·        автор вписывает волшебные страны в реальное пространство, каждый раз отмечая их координаты;

·        Гулливер отплывает из существующего порта;

·        Каждый раз он отплывает из Англии, туда же и возвращается (это подчеркивает, что все герои живут в едином пространстве);

·        Автор ставит в ряд вымышленных стран, которые посещает Гулливер, Японию.

Третьей особенностью можно назвать создание автором исключительных ситуаций для испытания идей, а не героев. Здесь следует вспомнить о двух просветительских теориях:

·        теория исторического прогресса (улучшение мира посредством разума, т.е разум обеспечивает человеческий прогресс: человек начался не с золотого века, а с железного, с дикости, и сейчас он приближается к будущему, к золотому веку)

·        теория естественного человека (человек естественный, не искаженный пагубным влиянием цивилизации, противопоставлен человеку историческому, который содержит в себе пороки цивилизованного общества)

в этих двух теориях Свифт полемизирует:

·        полемизируя с первой теорией, Свифт выдвигает мотив «раньше было лучше». Примером может служить сцена беседы Гулливера с королем великанов. Гулливер защищает современную цивилизацию,  а король напротив осуждает это с точки зрения патриархальных идеалов. Не стоит отождествлять главного героя с автором. Как мы видим, здесь происходит разоблачение пороков современного Свифту общества под видом восхищения Гулливера. Также можно вспомнить законы в стране лилипутов: старые законы были хорошие, а новые нет.

·        во второй теории он полемизирует с Дефо, утверждавшем, что человек вне общества проявляет свои творческие способности (Робинзон Крузо). Свифт же создает в оппозицию образ еху – потомков двух англичан, которые за условиями цивилизации дичают, т.к им недостает добродетели. 

Четвертая особенность мениппеи – то, что Бахтин называет грубым натурализмом. «Приключения правды на земле происходят на больших дорогах, в лупанариях, в воровских притонах, тавернах, на базарных площадях, в тюрьмах, на эротических оргиях тайных культов и т.п. Идея здесь не боится никаких трущоб и никакой жизненной грязи» . Можно сказать, что эта жизненная грязь и помогает лучше выразить идею. В романе «Путешествия Гулливера» мы находим достаточно примеров трущобного натурализма. Вспомним, например, как Гулливер тушил пожар в королевском дворце в Лилипутии. Надо сказать, автор не гнушается упоминать тему человеческих испражнений, используя при этом различные эвфемизмы. «Закрыв за собою двери, я забрался в глубину, насколько позволяли цепочки, и освободил свое тело от беспокоившей его тяжести.  Но это был единственный случай, который может послужить поводом для обвинения меня в нечистоплотности…» . Вспомним также эпизод из первой главы четвертой части: «Я бросился к дереву и, прислонясь спиной к его стволу, стал размахивать тесаком, не подпуская их к себе. Однако же несколько представителей этой проклятой породы, ухватившись за ветви сзади меня, взобрались на дерево и начали оттуда испражняться мне на голову. Правда, мне удалось увернуться, прижавшись плотнее к стволу дерева, но я чуть не задохся от падавшего со всех сторон вокруг меня кала» . Этот эпизод, на мой взгляд, подчеркивает омерзительность и дикость йеху.

          Неприятные эмоции вызывает и описание досуга, проводимого Гулливером у фрейлин в стране Бробдингнег. Они раздевались донага перед Гулливером, который, будучи гораздо меньше их по размеру, имел возможность рассмотреть мельчайшие детали их обнаженных тел. «Это зрелище совсем не соблазняло меня и не вызывало во мне никаких других чувств, кроме отвращения и гадливости; когда я смотрел с близкого расстояния, кожа их казалась страшно грубой и неровной, разноцветной и покрытой родимыми пятнами величиной с тарелку, а волоски, которыми она была усеяна, имели вид толстых бечевок; обойду молчанием остальные части их тела… Самая красивая из этих фрейлин, веселая шаловливая девушка шестнадцати лет, иногда сажала меня верхом на один из своих сосков и заставляла совершать по своему телу другие экскурсии» . С отвращением упоминает Гулливер и о неприятном запахе тела, который исходил от великанов. Наконец, можно упомянуть о женщине, пораженной раком, которую Гулливер встретил в Бробдингнеге, грудь которой была чудовищно вздута; о нищем с огромным зобом на шее; об омерзительных вшах, ползавших по одежде нищих.

Пятой особенностью меннипеи является сочетание смелости вымысла и фантастичности с исключительным философским мировоззрением. Отметим, что у Свифта описан весь человек: от функционирования организма до описания социальных институтов.

Еще одна отличительная черта жанра мениппеи по Бахтину – трехплановое построение, которое в связи с философским универсализмом подразумевает перенос с Земли на небо и в преисподнюю. Особенно важно здесь изображение преисподней, из которого зародился особый жанр «разговоры мертвых». Мы отчетливо видим его черты в романе Свифта, когда Гулливер попадает в страну волшебников Глаббдобдриб и беседует  с духами мертвых. Местные жители на этом острове используют духов как бесплатную рабочую силу, что абсурдно само по себе. Вызвав духов сенаторов, Гулливер приходит к выводу, что человечество деградирует: современный ему английский сенат по сравнению с римским сенатом – всего лишь шайка воров. Разговоры мертвых как жанр необходим для того, чтобы показать взгляд на реальность как бы «оттуда», из мира мертвых. Так перед нами и открывается картина абсурдности этого мира. 

          Небеса в романе символизирует летающий остров Лапута. Но и здесь все также наполнено абсурдом. Жители Лапуты в буквальном смысле летают в облаках. Их жизненный уклад Свифт описывает с неприкрытой иронией, начиная с внешнего описания: «У всех головы были скошены направо или налево; один глаз смотрел внутрь, а другой прямо вверх к зениту. Их верхняя одежда была украшена изображениями солнца, луны, звезд вперемежку с изображениями скрипки, флейты, арфы, трубы, гитары, клавикордов и многих других музыкальных инструментов» . Все в их виде абсолютно абсурдно и лишено всякого смысла. Тем не менее, лапутяне были так поглощены напряженными размышлениями, что практически не слышали и не видели ничего вокруг себя, пока их внимание не было привлечено каким-либо внешним воздействием на органы речи и слуха. С этой целью в Лапуте существовали хлопальщики, в обязанности которых входило хлопать специальным пузырьком, наполненным сухим горохом или мелкими камнями, по губам того, кому следует говорить, и по ушам того, к кому говорящий обращается. Лапутяне очень любили музыку, и даже блюда во время обеда подавались в форме различных музыкальных инструментов. Улыбку у читателя вызывает описание сосисок в виде флейты и телячьей грудинки в виде арфы. Среди прочих странностей лапутян особенно хочется выделить их увлечение новостями и политикой. Здесь Свифт открыто проводит параллель с людьми: «Но я думаю, что эта наклонность обусловлена скорее весьма распространенной человеческой слабостью, побуждающей нас больше всего интересоваться и заниматься вещами, которые имеют к нам наименьшее касательство и к понимаю которых мы меньше всего подготовлены нашими знаниями и природными особенностями» . Страхи лапутян смешны и бессмысленны; так, например, они опасаются, что солнце однажды целиком изольет свои лучи, сгорит и уничтожится, в результате чего разрушится и земля. Из-за этой и других «важных» проблем лапутяне вечно пребывают в страхе и беспокойстве.

Седьмая особенность меннипеи – наблюдение с необычной точки зрения, это особый тип экспериментальной фантастики. В первой и второй книге масштаб наблюдений явлений жизни меняется следующим образом: в стране лилипутов он великан, а в стране великанов наоборот. В третьей книге масштаб восприятия меняется: современность соотносится с прошлым и будущим, и, как следствие, изменение точки зрения героя. Гулливер в третьей книге попадает то в прошлое, то в будущее. Взгляд из прошлого ужасает: достаточно вспомнить академию или постройку домов и способ пошива одежды через пропорцию, которые потом получаются кривыми. В четвертой же книге Гулливер по очередному соотносит себя с еху (Гулливер возвышается) и с гуингнами (Гулливер чувствует себя неполноценным и поэтому хочет быть на них похожими).   

Восьмой и девятый пункт можно объединить: это безумия всякого рода и сцены скандалов, эксцентричного поведения. Например, когда Гулливер возвращается после очередного путешествия, он начинает уподобляться жителям посещенной им страны. Вспомним, его речь, похожую на ржание лошадей, или, после возвращения из лилипутии Гулливер никак не мог привыкнуть к тому, чтобы не нагибаться при разговоре с обычными людьми, т.к до этого он общался с лилипутами.

Отметим десятый признак меннипеи: это резкие контрасты или оксюморонные сочетания. Здесь стоит отметить, что Свифт пользуется не фантастическими, а реальными объектами. К примеру, лошадь, держащая иглу или схватка осы и человека.

Еще одна особенность мениппеи – это элементы социальной утопии. В первую очередь, заметны некоторые утопические черты в описании Бробдингнега. Сделать такой вывод можно, во-первых, в связи с недостаточностью знаний у этого народа. Они ограничиваются моралью, историей, поэзией и математикой, хоть и достигли в перечисленных науках большого совершенства. К тому же математика имеет у них чисто прикладной характер и направлена лишь на улучшение земледелия. Однако государство великанов, несмотря на это, существует и процветает. Законы в Бробдингнеге выражены в ясных и простых терминах и не могут состоять более чем из двадцати двух слов. Писать комментарии к законам считается большим преступлением, хотя великаны лишены и изворотливости ума, чтобы открывать в законах несколько смыслов. Небольшое число и ясность законов являлись давней мечтой утопистов. Отдельно следует сказать о короле великанов. В его образе выражено представление Свифта о концепции просвещенной монархии. Идея автора, очевидно, в том, что для монарха первоочередным фактором является мудрость, а не образованность. Т.е. по мнению Свифта, вполне может процветать государство, в котором правит хоть и не очень образованный, но не лишенный ума монарх, опирающийся на мудрость поколений. Таким образом, Свифт противопоставляет науке традиции и мудрость предков. Это оправдывает и тот факт, что науки в Бробдингнеге не имели особого развития.

          Говоря об утопии в романе, стоит вспомнить о струльдбругах, т.е. бессмертных, которые существовали в королевстве Лаггнегг. Узнав об их существовании, Гулливер с восторгом представляет себя бессмертным и описывает идеальную картину вечной жизни, в которой он бы много лет посвятил наукам и стал бы величайшим ученым, вел бы летопись всех событий и описывал бы характеры сменяющихся монархов; как он, наконец, общался бы с другими струльдбругами и вместе с ними боролся бы против разврата в мире. На фоне этой чудесной картины читателю преподносится реальное положение дел. Оказывается, струльдбруги – это не пышущие здоровьем и высокими стремлениями добродетельные люди, а никому не нужные, больные, сварливые и угрюмые существа, вынужденные бесконечно влачить свое жалкое существование. Они завидуют не только жизненным силам молодых, но и смерти стариков. А по достижению семидесятилетнего возраста для струльдбругов и вовсе наступает гражданская смерть, в состоянии которой они живут целую вечность. «Читатель легко поверит, что после всего мной услышанного и увиденного мое горячее желание быть бессмертным значительно поостыло» . Идея Свифта здесь заключается в том, что вечная жизнь вовсе не может принести человеку счастья, это утопия, и нужно ценить свою конечную жизнь, а не строить неосуществимых планов.

          Основная утопия романа – это, конечно, остров Гуигнгнмов. Само слово «гуигнгнм» означает «совершенство природы». Перед нами идеальное общество: взять хотя бы одинаковое отношение гуигнгнмов ко всем детям. Гулливера поражает так же тот факт, что в этой стране нет таких понятий как ложь, власть, война, закон, наказание и многих других. Смерти в этой стране никто не боится и умерших не оплакивают; становится понятно, что чувства здесь не предусмотрены вообще. Таким образом Свифт изобразил просветительский «рай», который Гулливер воспринимает как идеальное общество. Но, что интересно, сам автор с ним не согласен. Да, перед нами идеальное общество, но оно и может быть идеальным разве что для лошадей. Так, например, Гулливер не замечает жестокости гуигнгнмов по отношению к еху. Путешественник настолько поражен интеллектом разумных лошадей, что сам начинает подражать лошадям и ненавидеть себе подобных, и в этом явная ирония автора. Таким образом, страна гуигнгнмов – утопия лишь на первый взгляд, а при более тщательном рассмотрении становится понятно, что она – пародия на утопию. Гулливер чувствует лишь отвращение к существам, подобным себе, которых он видит «привязанными за шею к бревну», и без раздумий использует силки, сделанные из волос еху. Там, где просветители видели потенциал для развития личности, Свифт рассмотрел перспективу ее деградации и вырождения.

Следующие два пункта можно тоже объединить: это широкое использование вставных жанров и многостильность и многотонность меннипеи. В произведении Свифта вставные жанры не везде графически оформлены, за исключением первой книги (обращение издателя к читателю и письмо Гулливера к Ричарду Симпсону),  но в смысловом плане эти жанры везде выделены. К примеру, эпизод о пиратах и буре, где описывается процесс возникновения новых колоний, убийство вождей туземцев, конфискация их богатств и насаждение своей религии на мирную часть народа.

Также «Путешествия Гулливера» - это пародия на роман-путешествие: автор забрасывает своего героя в фантастическую среду и заставляет его верить в это.

Последний в нашем анализе пункт гласит о злободневной публицистичности. Этим приемом Свифт пользуется мастерски:

·        министр в стране Лилипутии, прыгающий выше всех на канате (это ссылка на Роберта Уолпол,  премьер министра, противника друга Свифта. Именно в его правление коррупция в Англии достигла своего апогея).

·        Высокие и низкие каблуки (партии Англии: тори и виги). Прихрамывающий король Лилипутии – ссылка на то, что король Англии никак не мог определиться, к кому примкнуть.

·        Также упоминается и война за испанское наследство: спор остроконечников и тупоконечнико, начавшейся из-за того, с какого края удобнее разбивать яйца.

Вообщем, в произведении присутствуют черты памфлета.

Заключение

Проанализировав произведение Свифта «Путешествие Гулливера» на основе четырнадцати признаков меннипеи мы получили достаточно интересные выводы. Один из главных, разумеется, заключен в связи между жанром древней меннипеи и творением Свифта.

Укажем также на то, что даже самая смелая фантастика в мениппее всегда внутренне мотивируется, оправдывается и освещается с идейно-философской целью: автор создает ситуации, провоцирующие и испытывающие философскую идею. Но для того, чтобы выявить эти ситуации в романе, необходимо сформулировать главную идею Свифта. На мой взгляд, основная цель автора заключается в развенчании идеи разумности человека. Просветители того периода утверждали, что человечество духовно развивается, меняется к лучшему. Однако Свифт с этой точкой зрения был не согласен. Главное олицетворение человека в романе – это, конечно, еху. Еху – не животные, а именно люди, их пороки социальны.

Подводя итог вышесказанному, утверждение Свифта заключается в том, что человек – существо, способное мыслить, но не всегда пользующееся этой способностью, а само наличие разума не улучшает человеческую природу, которая порочна, как природа диких еху. Именно эта мысль, по моему мнению, красной нитью проходит через весь роман и испытывается в реалиях каждой новой страны, которую посещает Гулливер.

Источники:

1.     Джонатан Свифт. Путешествия Гулливера. М., 2003

2.     Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Глава 4.

3.     Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.