Письменные источники о восточных славянах и Руси

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ВОРОНЕЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА СРЕДНИХ ВЕКОВ И ЗАРУБЕЖНЫХ

СЛАВЯНСКТХ НАРОДОВ

РЕФЕРАТ

по спецкурсу " Письменные источники

о   восточных славянах и Руси "

Скандинавские источники

Выполнила:
студентка 1 курса

Дворядкина В.С.

Проверил:

Доцент

В.Н.Ковалевский

ВОРОНЕЖ 2012

Оглавление

1.           Введение........................................................................
...........................3

2.           Вклад Ф.А.Брауна в изучение скандинавских источников................ 5

а.) Значения трудов Ф.А.Брауна............................................................5

б.) Биография Брауна Ф.А......................................................................7

3.           Основные сюжеты, связанные с источником "Сага об Ингваре Путешественнике"................................................................................
...9

4.           Специальная терминология в источнике............................................14

5.           Заключение......................................................................
......................16

Список источников и литературы...............................................................17

Введение

История славян, как и большинства других народов, уходит своими корнями в глубокую древность. Проблема изучения истории славян не только по русским письменным источникам, но и византийским, скандинавским, латинским, восточным, западноевропейским  представляет собой одну из самых сложных проблем современного славяноведения. На ее решение направлены усилия археологов, лингвистов, антропологов, этнографов, историков.  Только их совместные изыскания могут привести к решению этой проблемы. 

Изучение в памятниках античной и средневековой письменности продолжается уже несколько веков и прошло через ряд этапов: от признания достоверности любого сообщения до отрицания самой возможности объективного изучения истории в силу субъективности источников, от опознания почти в любом фольклорном персонаже исторического лица до растворения исторического лица во множественности его восприятий. Между тем исследование специфических особенностей и форм воплощения исторической памяти в различных культурах и обществах, имеющее важное значение, в том числе и для научной реконструкции далекого прошлого, пока еще далеко не исчерпано.

Наибольший интерес у меня вызвали скандинавские источники, поэтому я обратилась к литературному историческому памятнику "Сага об Ингваре", которая посвящена последнему походу викингов на Каспий.  До так называемого «Века саг» саги существовали лишь в устной традиции, поэтому непосредственный автор памятника не известен, но существует мнение, что её написал в XII веке Одд Сноррасон Мудрый, поскольку конце произведения есть приписка, говорящая, что сага была написана по книгам Одда.

Сходство и относительная синхронность исторического развития, тесные экономические и политические связи обусловили близость культурной жизни Восточно- и Североевропейских регионов. Принципиально важное значение для них имел переход от язычества к христианству – не только в конфессиональном, но прежде всего в культурном плане.  Вместе с христианством сюда пришёл и новый взгляд на историю человечества вместе с новыми моделями ее репрезентации. В обоих регионах перед национальными историками встала задача вписать прошлое своих народов в мировую историю (historia mundi), которая являла собой историю христианского мира, и представить ее в соответствии с образцами христианской историографии. Фактически это означало преобразование устной исторической традиции, сложившейся в языческую эпоху, представленной в чуждых христианской историографии формах, пронизанной языческим мировосприятием и воспроизводящей прошлое только своего народа, в письменные тексты, которые воплощали христианскую историософию и представляли мировую историю, понимаемую как история единой семьи христианских народов.[1]

Устная традиция имела особенно важное значение для формирования древнерусской и древнескандинавской историографии. Историческая память населявших эти регионы народов, малоизвестных в странах с развитой письменной традицией, была практически единственным источником сведений для реконструкции их ранней истории .  Глубина исторической памяти, т. е. время от первых событий, хотя бы смутно известных традиции, до момента записи рассказов о них, составляла несколько столетий . Все это время в обоих регионах воспоминания о прошлом, с одной стороны, постоянно пополнялись новой информацией, с другой – забывались, когда становились ненужными, или переосмыслялись. Устная история была текуча и подвижна, и ее определяющим фактором была актуальность информации. Поэтому наряду с непрекращающимся обновлением традиции происходило ее столь же непрестанное, но неосознаваемое переосмысление и модификация.[2]

Значение трудов Ф.А.Брауна

Скандинавские источники по истории Древней Руси в русской дореволюционной историографии изучались меньше, чем другие иностранные источники. Причиной этого являлось недостаточное внимание отечественных специалистов по древнескандинавским языкам к этим источникам; историкам же скандинавские саги и рунические надписи были недоступны из-за незнания языка. Малочисленные русские переводы саг не облегчили сложившегося положения, а двухтомное копенгагенское издание саг, упоминающих о Руси и других народах Восточной Европы (под редакцией К. Рафна), с переводом на латинский язык обладало существенными недостатками. Поэтому Отделение русского языка и словесности Академии наук (ОРЯС) поддержало предложенный Ф. А. Брауном в 1900 г. план работ по переводу на русский язык известий исландских саг по истории Древней Руси.[3]

Федор Александрович Браун (1862-1942) получил великолепное образование филолога-германиста в Петербургском университете (окончил в 1885 г.) и совершенствовал свои знания у лучших специалистов по германской филологии во Фрейбурге и Париже. В 1888 г. Ф. А. Браун начал работать в Петербургском университете приват-доцентом, а после защиты магистерской диссертации "Разыскания в области гото-славянских отношений" в 1900 г. стал экстраординарным профессором.

Приступая к переводу "русских" отрывков из саг, Ф. А. Браун методически отличал исторические саги от саг "героических и мифологических". Если для первых, по его мнению, существенна констатация фактов, то для вторых важно единство "историко-литературного материала, критика которого возможна лишь в рамках цельного литературного памятника". Поэтому Ф. А. Браун предлагал дать сводку отдельных известий саг о Древней Руси, а мифологические саги перевести полностью, так как "отдельный эпизод такой саги становился ясным исследователю лишь в контексте всего произведения".

И в 1924 г. Ф. А. Брауном была опубликована большая статья, в которой обобщались результаты всех его предшествующих работ по изучению скандинавских источников (с 1900 по 1924 годы), в большинстве неизданных. В этой работе были собраны и проанализированы известия о Руси, содержащиеся в исландских сагах и шведских рунических надписях. Помимо важных оценок этих материалов как источника по истории Древнерусского государства, в статье содержался анализ известий скандинавских источников о политических, династических, военных и торговых отношениях Руси и Скандинавии, а также известия скандинавов о географии Древней Руси. Это была первая в историографии обобщающая работа, анализирующая известия скандинавских источников о Древнерусском государстве. Вместе с тем она намечала основные группы источников и направление дальнейших исследований в изучении скандинавских источников по истории Древней Руси.[4]

Значение трудов Ф. А. Брауна по изучению скандинавских источников трудно переоценить. В них впервые был выработан единый взгляд на различные по происхождению сведения скандинавских источников о Древнерусском государстве. Многие из источников впервые были введены им в научный оборот. Работы Ф. А. Брауна способствовали дальнейшему плодотворному изучению этой группы источников, которое было продолжено в первую очередь его учениками К. Ф. Тиандером, В. А. Бримом, Е. А. Рыдзевской - причем Брим и Рыдзевская, следуя за своим учителем, уже в советской историографии отстаивали самостоятельность политического, социального и культурного развития Руси, отмечая взаимные влияния Руси и Скандинавии в процессе многовековых отношений.

Биография Брауна Ф.А.

Браун, Федор Александрович - филолог-германист, родился в 1862 г., умер в 1942 г. В 1885 г. окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета; с 1888 г. начал читать лекции в университете по истории западноевропейских литератур и германской филологии; тогда же избран лектором немецкого языка. В 1900 г., по защите магистерской диссертации, назначен экстраординарным профессором по кафедре истории западноевропейских литератур (с 1905 г. - ординарный профессор по той же кафедре). С возобновлением в 1905 г. университетской автономии, Браун явился первым избранным деканом историко-филологического факультета, а в 1906 г. - первым избранным проректором, в каковой должности пробыл до 1908 г., сложив ее с себя по принципиальным соображениям, Браун был в том же году снова избран деканом (до 1910 г.), а в 1911 г. вновь переизбран на эту должность. Браун состоит профессором Санкт-Петербургского университета, высших женских курсов, высших историко-литературных курсов (Раева), членом императорской археологической комиссии, членом учебного комитета министерства торговли и промышленности, а также председателем неофилологического общества при Санкт-Петербургском университете. Научная деятельность Брауна направлена на изучение культурных взаимоотношений германского и славянского миров; в первом периоде ее интерес его был сосредоточен на роли в этом отношении готов; сюда относятся, главным образом, работы: "Die letzten Schicksale der Krimgoten" (СПб., 1890) и "Разыскания в области готославянских отношений. I. Готы и их соседи до V в. Первый период: годы на Висле" (магистерская диссертация), - в "Сборнике II отделения Императорской Академии Наук", т. 64. Последнее время Браун работает над варяжским вопросом; владея в одинаковой степени скандинавским и русским материалом, Браун дал в этой области много ценного; назовем издание им первой найденной в России скандинавской рунической надписи ("Шведская руническая надпись, найденная на острове Березани" - в "Известиях императорской археологической комиссии" за 1907 г., вып. 23), статья об именах Днепровских порогов (в "Сборнике в честь графа Бобринского", 1911), небольшое исследование "Hvem var Yngvarr eum vidforli?" (шведский журнал "Fornvannen", 1910; то же по-русски: "Кто был Ингвар путешественник?" в 4-м выпуске "Записок Неофилологического общества", 1910); "Фрианд и Шимон, сыновья варяжского князя Африкана" ("Известия отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук", т. VII, кн. 1, 1902) и др. Брауну принадлежит целый ряд историко-литературных статей в изданиях сочинений Шекспира, Байрона (изд. Брокгауз-Ефрона), ряд научных и критических статей в "Живой Старине" ("Мариупольские греки" 1901 г., январь и др.), "Образовании" и 82-томном "Энциклопедическом Словаре" Брокгауз-Ефрона. Как педагог, Браун был одним из первых, кто указал на необходимость пересмотра методов преподавания новых языков и содействовал этому пересмотру рядом публичных лекций.[5]

Основные сюжеты, связанные с источником "Сага об Ингваре Путешественнике"

Информация древнескандинавских письменных памятников (становящаяся все более доступной читателю в связи с публикацией на русском языке всё более новых переводов и переизданием уже известных) о правителях Руси неоднократно становилась объектом внимания исследователей. Наиболее плодотворно изучались свидетельства источников о двух русских князьях – Владимире Святославиче и Ярославе Мудром. Интерес к этим князьям обусловлен их особой ролью в древнейшей русской истории, в частности их внешней политикой, характеризовавшейся прочными и разнообразными связями со странами Скандинавии, и, как следствие этого, широким включением связанных с ними тематически разнообразных сюжетов в древнесеверные памятники. [6]

Однако эти известные герои (Владимир Святославич и Ярослав Мудрый) зачастую вводятся в произведение без специальной титулатуры. В таких случаях основанием для привлечения материала служили имя персонажа и контекст. В отношении не засвидетельствованных в источниках персонажей, имена которых сами по себе не могли служить основанием для отбора, приходилось ориентироваться на употребление социальной терминологии и контекст произведения.[7]

Самым разработанным жанром оказались саги, в первую очередь королевские, наиболее широко известные в нашей стране благодаря давнему и непрерывному вниманию к ним историков и переводчиков, что породило мнение о том, что информация саг о по преимуществу касается именно этих двух правителей. Вместе с тем древнеисландские памятники изобилуют упоминаниями о других персонажах, которых авторы текстов устойчиво именуют "конунгами" Руси и рассказы о которых помещаются ими в те историко-хронологические рамки – VIII-XI вв., когда, согласно данным археологии, на территории Восточной Европы скандинавский компонент населения играл заметную роль.[8]

Сага повествует о пребывании на Руси в первой четверти XI в. дружины варяжских наемников во главе с конунгом Эймундом, принимавшим активное участие в войне между сыновьями «конунга Вальдимара» — Бурицлавом, Ярицлейвом и Вартилавом. В «Саге об Ингваре Путешественнике» Эймунд, сын Аки, является зятем шведского конунга.[9]

В контексте пролога исторического памятника "Сага об Ингваре" русские сюжеты играют заметную роль: это и рассказы об отъездах на Русь Эймунда и Ингвара из-за невозможности для них получить от правящего конунга те земли, которые раньше принадлежали их роду, это и сообщение о браке конунга Ярицлейва и Ингигерд, и рассказ о борьбе Ярицлейва со своим братом Бурицлейвом. Например, рассказывается, что матерью Эймунда была дочь шведского конунга Эйрика Победоносного: «К ней посватался хёвдинг (правитель) Свитьода, которого звали Аки, но конунгу показалось унизительным выдать свою дочь замуж за человека незнатного происхождения. Немного позже посватался к ней конунг фюлька (удельный князь) с востока из Гардарики (Русь), и согласился конунг отдать за него девушку, и уехала она с ним на восток в Гардарики. Некоторое время спустя туда нагрянул Аки и убил того конунга, а дочь Эйрика забрал с собой и увез домой в Свитьод, и готовит для нее свадебный пир. Для того договора было с Аки восемь хёвдингов, и некоторое время на них был направлен гнев конунга, так как не хотел он ни сражаться, ни наносить урон в [своей] стране своим людям. У них с Аки был сын, которого звали Эймунд».[10]

Несмотря на то что Аки удалось заключить мир с тестем, вскоре он был убит вместе со своими сторонниками на свадьбе Эйрика и Ауд — дочери правителя Норвегии ярла Хакона. «Некоторые люди считают, что [сделано это было] по совету ярла Хакона, а некоторые говорят, что он сам присутствовал при том убийстве», — сообщает сага. «Теперь берет себе конунг всю землю и имущество, которыми владели те восемь хёвдингов. Он поселил в своем доме Эймунда и его мать. Эймунд рос при конунге в большом почете, пока конунг Эйрик не умер. Затем государство взял Олав (сын Эйрика) и сохранил для Эймунда такой же почет, какой оказывал тому его отец. Но когда Эймунд повзрослел, тогда вспомнились ему его обиды, потому что его владения каждый день были у него перед глазами, и казалось ему унижением, что конунг брал все подати с его собственности». Когда Эймунд убил 12 сборщиков дани, то был объявлен вне закона по приговору тинга (народного собрания) и конунга Олава и отправился в «грабительский поход». Несколько зим спустя после того, как дочь Олава Ингегерд была выдана замуж за конунга Гардарики Ярицлейва, Эймунд отправился на восток и был хорошо принят конунгом Ярицлейвом, «так как в то время большое немирье было в Гардарики из-за того, что Бурицлейв, брат конунга Ярицлейва, напал на государство. Эймунд провел с ним 5 битв, но в последней был Бурицлейв пленен и ослеплен и привезен к конунгу». Сага добавляет: «В то время, о котором рассказывается, Эймунд был в Хольмгарде (Новгород) и провел много битв и во всех побеждал, и отвоевал и вернул конунгу много земель, плативших дань». Наконец при посредничестве Ингигерд он помирился с конунгом Олавом и получил возможность вернуться в Швецию(387). На этом интересующий нас сюжет в «Саге об Ингваре Путешественнике» исчерпывается.

Однако, включенные в текст в виде кратких упоминаний, сюжеты в основном дублируют аналогичные им, известные нам по другим источникам. Интересен "русский" сюжет пролога, связанный с шведским хёвдингом Аки, который интересен тем, что вводимая в нем информация не отразилась в других древнескандинавских памятниках и зафиксирована только в "Саге об Ингваре".

В начальном фрагменте саги упоминается о том, что дочь Эйрика Победоносного была выдана замуж за "конунга фюлька" из Гардарики (т. е. правителя области в Древней Руси) и уехала с ним. Аки пришел на Русь, убил этого конунга и увез дочь Эйрика с собой в Швецию. Через некоторое время конунг согласился на их брак.[11]

Структура той части пролога, в которой помещено данное сообщение, позволяет установить хронологические рамки для этой информации, поскольку в "Саге об Ингваре", посвященной шведской истории, автором использован знакомый нам по другим произведениям древнескандинавской письменности прием соотнесения события, происходившего не в Норвегии или датированного по церковному летосчислению от Рождества Христова, с фактами норвежской истории. В "Саге об Ингваре" вслед за упоминанием Эйрика Победоносного, Сигрид Гордой и их сына Олава Шведского следует фраза: "В то время Норвегией правил ярл Хакон [...]", и рассказ о браке дочери Эйрика и русского конунга следует непосредственно за ней. Речь идет о хладирском ярле Хаконе Сигурдарсоне, последнем языческом правителе Норвегии, обладавшем властью в Трёндалаге примерно с 970 (или 974/975) по 995 г. Именно эти даты ограничивают период, во время которого, согласно саге, был заключен брак.

На Руси 970-е годы - конец правления Святослава, умершего в 972 г., последовавшее за его смертью разделение страны между его тремя сыновьями - Ярополком, Олегом и Владимиром и борьба между старшими братьями, завершившаяся гибелью Олега.

В ПВЛ под 978 г. после рассказа об убийстве Олега на городском мосту в Овруче говорится: "Когда Владимир в Новгороде услышал, что Ярополк убил Олега, то испугался и бежал за море. А Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и владел один русской землей". Под 980 г. эта тема продолжается (под 978 и 979 гг. в ПВЛ записей нет): "Владимир вернулся в Новгород с варягами и сказал посадникам Ярополка: "Идите к брату моему и скажите ему: "Владимир идет на тебя, готовься с ним биться"". И сел в Новгороде".Без изменений эта формулировка повторяется в поздних летописях. 

Специальная терминология в источнике

Мне бы хотелось обратить внимание на употребление в тексте специальной терминологии, которая не каждому читателю может быть понятна. Использование в тексте источника специальной терминологии - главный формальный признак для отбора информации. Для обозначения статуса правителя в древнескандинавских памятниках обычно употребляется термин konungr ("конунг, король"). Он был применим для обозначения правителей разного ранга – центральных и областных, верховных и мелких. В пределах скандинавской ойкумены, описанной в источниках в основном исландского происхождения, этот общий термин является нейтральным и использовался безотносительно к конкретной национальной принадлежности персонажа: им обозначены, например, датский король Горм Старый и норвежский конунг Харальд Прекрасноволосый, шведский правитель Эрик Победоносный и русские князья Владимир и Ярослав. Что действительно было важно для авторов текстов, это благородное происхождение конунга, так же как обладание им какой-то собственностью. Равным образом применялся термин "королева" (drottning) для обозначения правящих женщин. Именно эти термины – konungr и drottning – чаще всего употреблены в восточноевропейском контексте. Так, русские князья Владимир и Ярослав последовательно титулованы как "конунги". Иные, помимо термина "конунг", обозначения правителей Руси довольно редки. Традиционно в древнескандинавских текстах правитель, подчиненный конунгу, именовался ярлом (jarl). В русском контексте наряду с термином jarl в текстах используется также слово höfðingi (хёвдинг) – "вождь, предводитель; военачальник; правитель". В последнем значении термин употребляется применительно ко всем представителям знати рангом ниже конунга и во множественном числе противопоставлен термину almúgi – "простые люди". В сагах термин наиболее часто употребляется в значении "военачальник". Нередко словосочетание höfðingi mikill встречается в характеристике героев, где его следует интерпретировать как "отважный воин".[12]

Заключение

Информация о Древней Руси в северных памятниках не является в них главной. Она привлекалась авторами  в связи с необходимостью точнее описать происходившие с их героями события, имевшие место на Руси или связанные с Русью. Вследствие этого неизбежно должен быть поставлен вопрос о том, откуда черпались те сведения, которые включались в тексты. Ясно, что на более позднем этапе создания произведений авторы вновь создаваемых сочинений обладали огромным письменным фондом, основываясь на котором они могли заново описывать сходные эпизоды или просто копировать их. Труднее однозначно ответить на вопрос, каким материалом обладали авторы первых исторических трудов и саг, созданных в конце XII – первой половине XIII в. Существенным подспорьем для них являлись ставшие известными к тому времени в Исландии сочинения континентальных авторов, содержавшие пространный круг свидетельств по истории Восточной Европы и Древней Руси. Однако содержащиеся в них сведения не всегда имеют параллели в собственно исландских сочинениях, где множественные сюжеты, касающиеся Руси.

Остается признать, что для скандинавского  в особенности на первом этапе создания литературной традиции, важнейшим источником поступления информации являлась устная традиция, сохранявшая определенный набор устойчивых сюжетов и связанных с ними персоналий. Русские князья упоминаются в северных источниках весьма избирательно: рассказывается лишь о тех из них, правление которых приходится на ранний период русской истории, характеризующийся тесными связями между Русью и Скандинавией. К этому краткому ряду относятся: Олег, Игорь, Владимир, Ярослав. Сюжеты, в которые введены эти персонажи, находят параллели в произведениях русского фольклора и летописных сказаниях, построенных на основе устных легенд (например, сказании о Вещем Олеге, былинах о Владимире), и западноевропейских эпических произведениях (немецкий эпос), что указывает на первичное их бытование в устной традиции.

Список источников и литературы

1. Браун Ф.А. // Биография. - 2002-2010. - (http://biography.yaxy.ru/01020709.htm).

2. Глазырина Г. В. Правители Руси/Г.В.Глазырина//Древнейшие государства Восточной Европы. - М.: Восточная литература, 2001.

3.  Глазырина Г.В. Трансформация исторических свидетельств в устной традиции и при записи текста/Г.В.Глазырина//Древнейшие государства Восточной Европы. - М., 2003.

4. Древнейшие государства Восточной Европы. - 2001. - Историческая память и формы ее воплощения. - М., 2003. - 399 с.

5. Сага об Ингваре Путешественнике: Текст, перевод, комментарий/[отв. ред. Г.В.Глазырина]. - М.: Восточная литература, 2002. - 464 с.

6. Свердлов М.Б. Ф.А. Браун – исследователь скандинавских источников по истории Древней Руси/М.Б.Свердлов//Скандинавский сборник XXI. – Таллин: "Ээсти Раамат", 1976.

---