изучение сознания как проблема постижения нашего внутреннего мира

      Проблема сознания в философии

Этимологический словарь Фасмера возводит слово «сознание» к латинскому слову «conscientia», что означает осведомленность, понимание, соглашение, совесть. Толковый словарь Ожегова определяет сознание как «способность человека мыслить, рассуждать и определять свое отношение к действительности». В философии же сознание обычно понимается шире. В частности, современный отечественный специалист по данной теме В. Васильев в монографии «Трудная проблема сознания» отмечает, что слово «сознание» сегодня используется в двух основных смыслах. В узком смысле оно обозначает совокупность психических процессов, в которых мы можем отдавать себе отчет (в противоположность бессознательному); в широком смысле речь идет о всей совокупности ментальных состояний (состояний нашего сознания), как тех, которые связаны с осознанностью и рациональностью, так и тех, которые являются неосознаваемыми или не вполне осознаваемыми. Иными словами, сознание в рамках такого подхода понимается как синоним психики и его можно в целом определить как некую «приватную данность», то есть нечто, что дано в непосредственном виде исключительно нам самим и чем мы не можем напрямую поделиться с другими, в противоположность материальному миру, который мы воспринимаем совместно с другими людьми.

Из написанного выше несложно понять, что проблема изучения сознания как проблема постижения нашего внутреннего мира в целом не является специфически философской: она в той или иной мере интересовала человека всегда. Еще до обращения к этой теме первых греческих философов данная тема поднималась в различных религиозных учениях. Поэтому нет ничего удивительного в том, что философы Древней Греции рассуждали о сознании в терминах, заимствованных ими из религии, основными из которых были душа (πσυχη) и дух (πνευμα). Используя эти термины, философия попыталась по-новому, более рационально ответить на те же самые вопросы. Концепции относительно природы души у ранних греческих философов были весьма разнообразны. Платон, например, полагал душу реально существующей и принадлежащей не земному миру, но царству идей. В диалоге Федон он воспроизводит мифологическое представление о судьбе душ в подземном царстве, согласно которому души после смерти пребывают в некоем загробном мире, где, «пробыв назначенный судьбою срок — какая больший, какая меньший, – отсылаются назад, чтобы снова перейти в породу живых существ». Ученик Платона, Аристотель, разрабатывал учение о наличии у живых существ множества душ: растительная душа отвечает за базовые жизненные функции тела, в особенности – за питание; животная душа – за активность, движение, ощущение; разумная душа отвечает за способность мышления. В человеке, таким образом, представлены все три вида душ, в животных – две, а у растений – только одна. Интересно, что современная нейрофизиология продолжает отчасти пользоваться терминами Аристотеля, называя области нервной системы, отвечающие за неосознаваемые функциональные процессы в организме (например, за работу сердца) вегетативной (т.е. «растительной») нервной системой. Поэтому неудивительно, что Аристотеля иногда называют основоположником научной психологии.

В Новое время развитие проблемы сознания в философии было продолжено целым рядом известных философов. Именно в это время термин «сознание» в философии постепенно вытесняет понятия «душа» и «дух». Понятие «сознание», тесно связываемое с разумом и мышлением, приобретает здесь большое значение. В этом смысле показательно, что философ и математик Рене Декарт попытался создать свою философскую систему, основываясь на аксиоме: «Я мыслю, следовательно, существую». Значительный вклад в развитие философских представлений о сознании внес другой философ-математик, Готфрид Вильгельм Лейбниц, который впервые ввел понятие «бессознательное».

Во второй половине XVIII века существенный вклад в разработку темы сознания и познания внес немецкий философ Иммануил Кант. Он настолько решительно сместил акценты в философии в область исследования познающего субъекта и его влияния на познавательный процесс, что это впоследствии охарактеризовали как «коперниканский переворот в философии». Если до Канта субъект понимался преимущественно как пассивный и объективно познающий природу, то Кант ввел в философии представление об активном субъекте, который в процессе познания навязывает эмпирическим данным «порядок и законы рассудка». Публикация работ Канта вызвала взрыв интереса к данной проблематике, во многом именно он привел к формированию самостоятельной научной дисциплины о сознании, психологии, которая начинала выполнять некоторые функции, ранее присущие философии и религии. Психология, однако, не порвала окончательно с философией и вплоть до настоящего времени сохраняет теснейшую связь с ней. Концепции таких классиков психологии как В. Джеймс, З. Фрейд, Э. Фромм, К. Г. Юнг, К. Роджерс и многих других демонстрируют ярко выраженный философский характер, вынужденно обращаясь к философской проблематике и зачастую демонстрируя влияние тех или иных философских течений. С другой стороны, современная философия постоянно обращается к психологии и нейронауке, черпая из них эмпирические данные, которые можно использовать в философских дискуссиях.

На сегодняшний день доминирующим направлением западной философии, занимающимся проблемами сознания и познания, является аналитическая философия, у истоков которой стоят Г. Фреге и Б. Рассел. Философов аналитического направления объединяет не столько содержание их философских концепций, которое может быть весьма разнообразным, сколько общая проблематика, в центре которой находится исследование структуры мышления и языка, соотношения языка и реальности, разграничения значимых и пустых выражений, осмысленных и бессмысленных фраз. Таким образом, можно сказать, что именно проблемы сознания и познания находятся в центре внимания аналитической философии. К числу наиболее фундаментальных вопросов, связанных с изучением сознания, относятся: проблема соотношения сознания и тела (иногда называемая в отечественной философии «психофизической проблемой»), проблема создания искусственного интеллекта, вопрос о формировании сознания в процессе эволюции, проблема связи сознания и языка, проблема соотношения сознания и бессознательного.

                            Сознание и тело.

Вопрос о соотношении сознания и тела (англ. mind-body problem)волновал человека с глубочайшей древности. Формируя представление о независимой от тела бессмертной души, различные религиозные доктрины древности дают первую идеалистическую форму ответа на этот вопрос. Казалось бы, современные научные исследования должны были нанести сокрушительный удар по идеалистическому пониманию сознания, однако это далеко не так. Интересно, что сегодня сторонники идеалистического подхода обнаруживаются не только в философии, но и среди нейрофизиологов. Хотя все физиологи сегодня признают связь мозга с такими функциями как слух, речь, зрение, далеко не все физиологи считают возможным сводить сознание к деятельности мозга. К примеру, во второй половине ХХ века идеалистического понимания сознания придерживался лауреат Нобелевской премии по медицине физиолог Дж. Экклз, рассматривавший сознание как самостоятельную и независимую от мозга реальность, и называвший материалистическое понимание сознания «болезнью науки».

Однако по мере роста популярности материализма в XVIII веке большой вес приобретают и материалистические концепции, в которых человек воспринимается как простой механизм, подобный роботу. Французский философ Ламетри, например, прямо сравнивал человека с механизмом в своем труде «Человек-машина». Но и материализм сам по себе не является единым, так как сторонники материализма расходятся по вопросу о существовании сознания и его значении. Хотя большинство материалистов признают существование сознания как особой реальности, производной от мозга, наиболее радикальные материалисты, называемые физикалистами, уверены, что сознания и всех его содержаний не существует вовсе. С их точки зрения не имеет смысла говорить о сознании как об особом уровне реальности, поскольку в действительности существуют лишь физические процессы в нашем организме, а «сознание» есть способ описания нашего субъективного восприятия этих процессов. Иными словами, терминология, связанная с «сознанием», порождается несовершенством обыденного языка и является, по мнению физикалистов, ненаучной. Задача науки, с их точки зрения, состоит в «переводе» всей научной терминологии на язык физики, что позволит сформировать подлинно единую научную картину мира, «унифицированную науку». Физикализм был популярен в ХХ веке среди представителей неопозитивизма и получил в западной философии название «теория тождества», т. е. теория о тождестве ментальных состояний физическим состояниям нервной системы. Однако впоследствии он был подвергнут критике как форма редукционизма (неправомерного сведения сложных явлений к более простым). Против теории тождества высказываются, в частности, такие аргументы: если мы полагаем, что ментальные состояния тождественны физическим и химическим состояниям нашей нервной системы, то из этого следует, что такие состояния сознания как страх, гнев или половое влечение могут существовать только у человека и близких к нему по строению нервной системы млекопитающих, но не доступны, например, осьминогу или инопланетянину. А это, как любят говорить западные коллеги, ни что иное как шовинизм. К тому же, зоопсихология убедительно показывает нам в последние десятилетия, насколько богата и удивительно развита психика тех животных, о которых раньше мы полагали, что они едва ли способны на какие-то сложные ментальные процессы – например, рыб и кишечнополостных. Так что сегодня физикализм является относительно мало распространенной позицией среди философов.

Но и те философы, которые признают существование сознания как самостоятельной реальности, расходятся по вопросу о его значении. Ведь даже если сознание существует, это отнюдь не значит, что оно оказывает существенное влияние на наше поведение. Сложно в это поверить, но вполне может быть, что все (или подавляющее большинство) наших действий реализуются помимо нашего сознания. Во всяком случае, вы сами наверняка слышали про ситуации, когда человек, попав в некую критическую ситуацию, принимал то или иное решении, а впоследствии объяснял, что принял то или иное решение бессознательно, не задумываясь, «на автомате». И только потом этот поступок стал объектом его сознательного рассмотрения. Вопрос состоит в том, не может ли быть так, что все наши поступки совершаются подобным же образом, а сознание является лишь побочным продуктом деятельности мозга. По образному выражению одного из сторонников этой теории, сознание находится к мозгу в таком же отношении, как пар, вырывающийся из трубы поезда, к самому поезду и его движению. Мы видим этот пар, однако на движение поезда он уже не оказывает никакого влияния. И хотя такая позиция в философии встречается довольно редко, у нее также есть свои сторонники.

Таким образом, на сегодняшний день в философии существует множество конкурирующих подходов к решению проблемы сознания и тела. Разумеется, все они прошли долгий путь эволюции и с течением времени значительно модифицировались, приобретя все более сложные, утонченные формы. В современных дискуссиях по проблеме сознания и тела сторонники материалистического направления ссылаются на результаты научных экспериментов. Сторонники идеалистического направления, однако, указывают, что ни один из таких экспериментов не является решающим. Кроме того, они апеллируют к логическим аргументам в пользу принятия гипотезы о существовании души.

Помимо вопроса о соотношении сознания и тела важное значение применительно к проблеме сознания имеет проблема других сознаний. Смысл этой проблемы состоит в следующем: откуда мы вообще можем знать, что кто-то, кроме нас, наделен сознанием. А если и можем предположить наличие сознания у других живых существ (в частности – у других людей), то откуда мы можем что-либо узнать об этом сознании? Ведь в действительности нам непосредственно дано исключительно наше собственное сознание. Чужое сознание нельзя ни увидеть, ни потрогать, ни обнаружить при вскрытии внутри черепной коробки. Наличие сознания у других людей мы обычно предполагаем по аналогии (у меня есть сознание, значит, оно должно быть и у других людей). Оставим в стороне вопрос о справедливости подобного суждения и попробуем усложнить задачу. Есть ли сознание у шимпанзе? У собаки? У аквариумной рыбки? У червя? У дерева? Наконец, есть ли сознание у камня? Если вы попробуете ответить на этот вопрос, то убедитесь, что зачастую мы проводим границу по не вполне понятным и не вполне рациональным основаниям; к тому же, если вы попытаетесь поспрашивать ваших знакомых, то быстро убедитесь, что у вас нет единого мнения на этот счет, хотя вы и воспитаны в одной культуре. Еще хуже будет обстоять дело, если мы возьмем людей из различных эпох и культур. Например, по традиционным представлениям многих народов, сознанием наделено все сущее: не только все животные и растения, но даже камни, скалы, реки обладают душой, сознанием. Подобные представления отразились и в философии. Например, Фалесу принадлежит знаменитое высказывание: «Все полно жизни и богов». Иными словами, повсюду находятся многочисленные божества, вся природа является одушевленной. Человек же современной западной культуры, скорее всего, не будет предполагать наличие сознания у камня, хотя вполне согласится с наличием его у шимпанзе. А вот философ Рене Декарт едва ли согласился бы с таким суждением: он полагал, что животные являются сложно организованными автоматами, а сознанием наделен исключительно человек.

                             Трудная проблема сознания

В ХХ веке вопрос о соотношении сознания и его материального носителя неожиданно приобрел новое значение в связи с проблемой создания искусственного интеллекта. Здесь выделяются две конкурирующие гипотезы: гипотеза сильного искусственного интеллекта (ИИ) и гипотеза слабого ИИ. Сторонники гипотезы сильного ИИ утверждают, что различие между мозгом и компьютером имеет чисто количественный, а не качественный характер. Иными словами, с точки зрения этих авторов создание искусственного интеллекта – вопрос времени и совершенствования мощности компьютеров и программного обеспечения. Сторонники гипотезы слабого ИИ утверждают, что разница между компьютером и человеком имеет качественный характер, иными словами, с точки зрения этой гипотезы, компьютеры в принципе не способны обрести способность мыслить и осознавать себя. Следует отметить, что этот вопрос напрямую затрагивает ряд весьма значимых тем. С одной стороны, он имеет значение для определения стратегий, которыми исследователи могли бы прийти к созданию искусственного интеллекта: возможно ли в принципе воспроизведение сознания в компьютере или же для этого необходим биологический носитель? При этом, если мы допускаем возможность создания ИИ, то это порождает целый ряд проблем социального и философского характера, которые не раз ставились в различных произведениях современной литературы и кинематографа. Если создание искусственного интеллекта возможно, то, очевидно, с определенного момента мы должны будем начинать рассматривать машины не как простые механизмы, но как полноценных субъектов общения. Иными словами, раз механизм обретет сознание, мы вынуждены будем общаться с ним именно как с полноценным и равным нам живым существом со всеми вытекающими последствиями, например, с наделением его гражданскими правами.

Действительно, в какой момент мы должны будем признать за роботом такие фундаментальные права как право на собственные суждения и их свободное выражение, право самостоятельно определять свою профессию, получать образование и, наконец, право голосовать на выборах и вообще принимать участие в управлении жизнью общества? Очевидно также то, что повседневное использование роботов, обладающих все более сложным «интеллектом» может постепенно изменить сам строй общества, породив некое подобие рабовладельческого строя, где в качестве рабов будут выступать уже не люди, а роботы. Но не станет ли следующим шагом восстание порабощенных против своих поработителей? Эта тема, пожалуй, одна из самых популярных в фантастике, от «Дюны» Ф. Герберта до популярного фильма «Я, робот», основанного на произведениях А. Азимова. С другой стороны, рассматриваемая тема связана с самоопределением человека, поскольку она напрямую связана с ответом на вопрос о том, отличается ли чем-то человек от машины, и если да, то чем. Если же такого отличия нет, то у развития работы в области ИИ появляется еще одно заманчивое (и, в то же время, пугающее) дополнительное приложение, связанное с потенциальным бессмертием человека, сознание которого гипотетически могло бы быть записано на электронный носитель. Идея технологического «усовершенствования» человека с перспективой полной перезаписи сознания на электронный носитель на сегодняшний день, между прочим, имеет немало сторонников, объединенных в довольно неоднородное движение под названием «трансгуманизм». Но и помимо этого появление искусственного интеллекта несет в себе массу принципиально новых проблем для развития общества. Некоторые из них были отмечены в статье С. Хокинга, С. Рассела, М. Тегмарка и Ф. Вильчека, опубликованной весной 2014 года. Хокинг и его соавторы, представляющие крупнейшие технологические ВУЗы США, прогнозируют, что уже в ближайшие десятилетия может быть создан искусственный интеллект, способный принимать самостоятельные решения и самосовершенствоваться. Большие подвижки в этом направлении связаны с созданием беспилотных автомобилей (в частности, с проектом Google Chauffeur), компьютеров, побеждающих людей в интеллектуальных играх, таких, как шахматы, и программ-персональных помощников, способных на основе распознавания голосовых команд отвечать на вопросы и давать пользователю рекомендации (Siri от Apple, Google Now от Google и Cortana от Microsoft). Вполне вероятно, что в ближайшем будущем человек будет все больше и больше полгаться на искусственный интеллект, доверяя ему все более сложные и ответственные задачи. Однако решения, которые предложит искусственный интеллект, вполне могут оказаться за гранью человеческого понимания, и тем более за гранью наших представлений о добре и зле, а потому последствия таких решений могут быть поистине катастрофическими. Поэтому, как отмечает Хокинг, всеми преимуществами искусственного интеллекта человек может пользоваться только до тех пор, пока он может контролировать искусственный интеллект. Однако никто не может однозначно предсказать, какими последствиями обернется выход искусственного интеллекта из-под контроля, из-за чего он может произойти и что делать в таком случае человечеству. Более того, исследования в данной области (во многом, надо сказать, философского характера) значительно отстают от темпов развития технологических разработок в сфере создания искусственного интеллекта. Поэтому можно констатировать, что человечество по-прежнему относится к комплексу философских проблем, связанных с созданием искусственного интеллекта, скорее как к сюжету из научной фантастики, чем как к реальным проблемам, несмотря на то, что их актуальность возрастает буквально с каждым годом, что подтверждается обращением к этой теме таких личностей как Стивен Хокинг.

Помимо этических вопросов в сфере изучения искусственного интеллекта существует целый ряд не менее серьезных проблем, напрямую связанных с философией. Первой такой проблемой является проблема критериев наличия сознания, которая напрямую связана с ответом на прикладной вопрос о том, как определить факт наличия сознания у машины. В 1950 году А. Тьюринг предложил для этого специальную процедуру, именуемую «Тестом Тьюринга». Тест проводится следующим образом: «Человек взаимодействует с одним компьютером и одним человеком. На основании ответов на вопросы он должен определить, с кем он разговаривает: с человеком или компьютерной программой. Задача компьютерной программы – ввести человека в заблуждение, заставив сделать неверный выбор». Предполагается, что если программа проходит тест Тьюринга, мы можем говорить о наличии у нее сознания. В 1980 году известный философ Серл сформулировал мысленный эксперимент «Китайская комната», который стал центром полемики в этой области на следующие десятилетия. Суть эксперимента излагается следующим образом: предположим, что испытуемого, не знающего китайского языка, заперли в комнате для того, чтобы подвергнуть его тесту Тьюринга на китайском языке. Поскольку испытуемый не знает китайского языка, его снабдили справочником, содержащим формулы вида: «Если увидите иероглиф, похожий на те, что лежат в корзине № 3, то положите подле него иероглиф из корзинки № 1». Пользуясь этим справочником (если он будет достаточно совершенным), по мысли Серла, испытуемый сможет убедить собеседников, что он понимает китайский язык, в то время как в действительности данный процесс представляет собой не более, чем механическое соединение иероглифов по определенным правилам: испытуемый может даже не понимать, о чем идет речь. За время, прошедшее с 1980 года, данный эксперимент был подвергнут критическому разбору и многократно корректировался Серлом, однако основная идея Серла осталась неизменной: «сознание» компьютера будет, по его мнению, оставаться совокупностью чисто механических процедур, в которых не будет присутствовать реального понимания. Такой подход Серла связан с пониманием им сознания не как самостоятельной реальности, но как атрибута нервных клеток, нейронов. Отношение сознания к нейрону можно уподобить тому отношению, которое существует между текучестью и единственной молекулой воды. Сама по себе молекула воды не обладает свойством текучести, однако большое количество молекул воды, находящихся в одном месте, порождают текучесть. Точно также массив нейронов порождает сознание, о котором, возможно, точнее было бы говорить как о сознательности. Критически настроен по отношению к перспективам создания искусственного интеллекта и известный математик Р. Пенроуз.

Если общая идея Серла и Пенроуза связана с уникальностью мозга как биологического носителя сознания, то их главный оппонент, Д. Деннет, утверждает, что никакой специфики у человеческого мозга не существует и что сознание может быть с легкостью перемещено на другой носитель, например, в компьютер. Более того, Деннет предполагает, что сознание, по сути, вообще не является эмерджентным (внезапно появляющимся) свойством и что разница, например, между человеком и тараканом в отношении сознания носит чисто количественный, но не качественный характер (у таракана меньше сознания, чем у человека). Говорить о сознании и психике в целом, с точки зрения Деннета, следует в терминах функций, поэтому такую позицию называют функционализмом. Для пояснения точки зрения Деннета можно провести такую параллель: стулья могут быть сделаны из разных материалов (дерева, пластика и т.п.), но вне зависимости от того, из чего они сделаны, их объединяет исполняемая ими функция служить для сидения. Точно также и сознание во всем многообразии своих проявлений может быть реализовано на различном субстрате, будь то мозг или какие-нибудь микросхемы в компьютере.